— Он знает.
Пальцы Тессы задрожали так сильно, что она чуть не выронила трубку.
— Что? – заикаясь, переспросила она. – Как… нет, это не важно. Когда он будет здесь?
— Я… хм… не думаю, что он придет.
Смысл происходящего ускользал от нее. Тесса закрыла глаза, сдерживая тошноту, подступившую к горлу.
— Что вы имеете в виду? Вы не поняли, о чем я говорю…
— Нет, я все понял. – Отдаленный голос Эвана в ее ушах стал немного жестче. – Мисс Конвей… Тесса… Именно Бретт выдвинул против вас обвинения.
Сказал ли он что-нибудь еще после этого? Она не знала. Тесса просто осела здесь же, продолжая держать трубку возле уха, сжимая ее так, что побелели пальцы на руке, пока детектив Варник мягко не высвободил аппарат из ее хватки и не предложил ей, вероятно, против всех правил, позвонить кому-нибудь еще. Она отказалась, ее разум был пуст, все чувства онемели. Кому еще она могла позвонить? Да и, в любом случае, какое это имело значение? Она не видела слегка обеспокоенного взгляда, которым обменялись детективы Мэдисон и Варник. Она не нашла ничего необычного в пластиковой чашке очень крепкого, черного кофе, которое вложили ей в руку. Она не стала его пить, но держала, благодарная за то тепло, которое почувствовали ее заледеневшие руки. Тессе объяснили, что суд назначит ей адвоката, если она не в состоянии позволить себе собственного. Она в недоумении нахмурилась.
— Я могу позволить себе адвоката, – сказала она тихо, и вернулась к исследованию причудливых оттенков на черной поверхности кофейной жижи.
Ей предложили подписать обязательство оставаться в пределах страны, и она так и сделала, и хотя после этого она и была свободна уйти, это уже не казалось ей таким важным, и Тесса продолжала сидеть на твердом, неудобном стуле. Когда в одиннадцать смена детектива Мэдисон закончилась, она отвела Тессу к ее машине, и девушка поехала домой. Она не могла думать. Бессмысленные слова крутились в голове, но она не могла ухватить их настолько, чтобы составить что-либо связное. Наконец, медленными, судорожными движениями, девушка свернулась в клубочек на диване, словно в попытке защитить себя от боли, которая ожидала ее при малейшей попытке вникнуть в происходящее. Эта боль была в ней, застыла на самом краю ее сознания, как дикое животное, застывшее в готовности наброситься и растерзать в клочья. Если она просто не позволит себе смотреть в ту сторону, если она не станет признавать существование этого, она будет в безопасности. Она будет в безопасности. Повторяя себе это, Тесса провалилась в утешительную черноту сна.