Это был прекрасный план, работа гения, и он не сомневался, что все получится как надо. Не имеет значение, какие документы оставил Кальдер в связи с Поэком – его самого никто не сможет обвинить в убийстве. Это должно было стать несчастным случаем при спуске. Все просто и ясно. Конечно, ему пришлось бы принести извинения семье Кальдера за ту безответственность, которую он проявил, пригласив слабого лыжника на сложный склон. Ему пришлось бы публично продемонстрировать чувство вины, которое он якобы испытывает. Но обвинение в убийстве? Ни за что.
Поняв, что Кальдер за ним больше не следует, Мартель стал тянуть время. Он изо всех сил затягивал возвращение на дорогу, где их ждала машина, оставляя, таким образом, как можно меньше времени на поиски и возможное спасение. В сочетании с ложной информацией о том, где следует искать Кальдера, это не позволило обнаружить мерзавца с воздуха. Но тот ухитрился выжить, и ему, Мартелю, теперь придется отвечать на кучу вопросов зануды шерифа.
По счастью, Кальдер проболтался о том, что ему удалось установить связь между Бодинчуком и смертью Дженнифер Тан. Это было как раз то, что позволяло привлечь к делу украинца. Мартель поднял трубку и набрал знакомый номер.
– Добрый вечер, Михайло.
– Мартель? А я считал, что с недавних пор ты разбираешься со своими проблемами самостоятельно.
Мартель, уловив в голосе Бодинчука раздражение, помрачнел.
– Я стараюсь, – примирительно произнес он. – Поверь. Но думаю, что мне нужна помощь профессионала.
– Я говорил, что не стану вмешиваться в войну с инвестиционным банком. Такие войны дорого стоят, поэтому решай свои проблемы сам.
– Но ты уже замешан.
– Что это значит?
– Кальдеру известно, что какой-то украинец убил Дженнифер Тан и вел слежку за Перумалем. Он знает, что этот украинец связан с тобой. Кальдер сказал мне об этом вчера. Пока у него нет веских доказательств, но думаю, уже через несколько дней он сможет обратиться в полицию.
– Понимаю.
– Поэтому я предлагаю…
– Помолчи! Я думаю.
Мартель молчал около минуты, но эта минута показалась ему вечностью.
– Хорошо, Мартель. Я немедленно звоню своему человеку. Проблема будет решена раз и навсегда. Гарантирую.
– Прекрасно. Я всегда знал, что ты…
Но на другой стороне провода уже бросили трубку.
Бодинчук набрал крымский номер Дяди Юры, и они говорили несколько минут. Бодинчук любил поболтать с Дядей Юрой. Эти разговоры его успокаивали, позволяли ощущать себя не столь беззащитным и уязвимым. Он предпочел бы обращаться к услугам старика не так часто, но сейчас возникла ситуация, разрешить которую могло лишь непревзойденное искусство Дяди Юры, а успех нужен был стопроцентный. Дядя Юра сказал, что дремал, до упаду наигравшись с внуками. Он заверил Бодинчука, что очень рад получить предлог не разбирать в субботу и воскресенье завалы в гараже под бдительным оком супруги. Бодинчук заверил, что в Севастополе Дядю Юру будет ждать реактивный самолет, на котором тот полетит в Солт-Лейк-Сити под любым удобным для него именем. Из Солт-Лейк он отправится в Джексон-Холл регулярным рейсом.
Покончив с этим делом, Бодинчук сосредоточил внимание на вечернем мероприятии. Ему предстояла встреча с влиятельным министром, в ходе которой надо было так ублажить государственного деятеля, чтобы выгодный правительственный контракт попал в нужные руки. Бодинчук пока не знал, на что сильнее всего западает министр: на девочек, наркотики, спиртное или банальные зеленые бумажки. Однако он не сомневался, что легко сможет это узнать.
Викрам, тяжело опустив плечи, сидел перед экраном монитора. Он пытался подсчитать, во что обойдется фонду «Тетон» ревальвация облигаций «ДЖАСТИС», которую вот-вот должен был провести «Блумфилд-Вайс». Эти облигации были настолько сложным инструментом, что ревальвацию можно было провести четырьмя различными методами, каждый из которых в значительной степени зависел от заложенных в модель допущений. Но какой бы метод ни использовался, какие бы допущения ни закладывались, в результате однозначно их ожидают большие потери. Оставалось ответить только на один вопрос: насколько большие?
Викрам обвел взглядом помещение. Двое трейдеров чему-то смеялись. «Юмор висельников», – подумал он. Вот уже несколько дней никто не проводил никаких операций. Их вера в то, что Мартель всегда может найти способ вытащить фонд из беды, давно исчезла. Хеджевый фонд «Тетон» стал частью истории.
Что это значило для Викрама? Скорее всего ему придется уехать из Джексон-Холл. С одной стороны это вовсе не плохо. Викрам любил горы, особенно летом, когда он мог целыми днями кататься на горном велосипеде, наслаждаясь величием окружающей природы. Все это, конечно, хорошо, но он не воспринимал Джексон как свой дом. Во всем городе было лишь два выходца из Индии: он и официантка в одном из ресторанов. Местные не проявляли по отношению к нему враждебности, более того: всегда были безукоризненно вежливы. Но в Джексон-Холл он ощущал себя экзотическим гостем из Азии, в то время как в Калифорнии чувствовал себя калифорнийцем.
Когда фонд «Тетон» лопнет, то вместе с ним лопнут и все его личные накопления. У него не останется денег, но по крайней мере с ним останутся его мозги. Он еще молод, и у него есть время сделать миллионы.
Ему будет не хватать Черил. Боже, как ему нужна эта женщина! После свидания в Нью-Йорке – всего два дня назад – они встречались трижды. Они стали терять бдительность, и их наверняка скоро застукают. Но Викраму было на это плевать. Это было больше чем секс и даже больше чем трепет, вызванный сознанием, что ты трахаешь жену босса, хотя оба фактора, бесспорно, имели значения.
Викрам начинал понимать, что любит эту женщину.
Оставит ли она мужа, чтобы последовать за ним? Скорее всего нет. Викрам знал, что Мартель по-прежнему нравится Черил, несмотря на то, что страсти в их браке больше нет. Но ей пока не все известно о супруге, не так ли? Не все она знает и о нем, Викраме.
Викрам вдруг понял, что гениальный трейдер, которым он так восхищался, является монстром, и ему не хочется на него походить. Более того, он уже вообще не хотел иметь с ним ничего общего. Признаки того, что его босс – чудовище, имелись и раньше, но Викрам их либо просто игнорировал, либо считал их неотъемлемой чертой гения. Таким сигналом было «самоубийство» Дженнифер Тан, случившееся вскоре после того, как она начала чинить им неприятности. Он не придал значения тому, что Мартель хвастает своим знакомством с Михайлой Бодинчуком, и остался равнодушным, когда человек Бодинчука стал следить за Перумалем. И вот теперь Мартель увел в горы Кальдера на верную смерть.
Ему было жаль Перумаля. Поначалу он относился к нему как к деревенскому увальню, но у парня оказались отличные мозги. В результате они вдвоем провели несколько прекрасных операций. И вот теперь Перумаль лежит под шестиметровым слоем снега.
Может, он опоздал? Может, настолько запятнал себя этими смертями, что пути назад нет? Он не знал, как закон отнесется к его положению. Это можно называть как угодно, но ему следовало думать о своем достоинстве, чести и даже самооценке. Викрам до сей поры изо всех сил пытался забыть о своих индийских корнях, но его отец был выходцем из высшей касты воинов и Викрам гордился фамильным именем Рана. Он гордился тем, что его предки много столетий сражались и умирали за свою страну. Как бы ни пытался он это отрицать, фамильная гордость пустила глубокие корни в сердце Викрама-калифорнийца. Он знал, что, если хочет покинуть Джексон-Холл, сохранив веру в себя, надо что-то делать. Причем немедленно.
Викрам ушел с работы в два часа дня. По пятницам это никогда не было проблемой, но в предпоследний рабочий день именно этого месяца ранний уход мог породить вопросы. Будет скверно, если Мартель станет его искать, чтобы в очередной раз произвести анализ возможных последствий ревальвации облигаций «ДЖАСТИС». Впрочем, он сможет поработать и в воскресение. А может, и не станет.