Выбрать главу

– Не знаю, как долго мы еще будем находиться тут, но не беспокойтесь, я присмотрю за порядком, – пообещал я ему.

Он показал мне имение и винный погреб.

– Угощайтесь когда и сколько хотите.

Столь великодушное предложение я с благодарностью отклонил. В итоге мы сошлись на символической цене в один франк за бутылку. Более всего по душе мне пришелся шамбертен урожая 1929 г.

Личный состав батальона квартировал в санатории. Граждан Везине представляла баронесса. Она была восхищена нашим поведением. Завязывались дружеские отношения, которые не имели ничего общего с «коллаборационизмом», за который позднее так жестоко карали у французов.

Июль 1940 г. Париж находился под боком. Был создан военный штаб, и на въезд в город требовался специальный паспорт. Я добыл себе такое разрешение и все свободное время проводил, освежая впечатления от этого ни с чем не сравнимого города, а также изучая отдельные кварталы. Как-то вечером я забрел в «Ле-Кавалье»[35] – в бар по соседству с Елисейскими Полями. Принадлежало заведение Клеману Дюуру, спортсмену и участнику Олимпийских игр 1932 г., а кроме того, известному шансонье и позднее кинопродюсеру. Мы сразу нашли общий язык, и я стал завсегдатаем «Ле-Кавалье». Там не водилось немецких бюрократов из все разбухавшей и разбухавшей администрации, которые вели себя как победители. Никто из них никогда не слышал выстрела, не говоря уже о том, чтобы принимать участие в боевых действиях. Всем становилось неловко, когда сотрудники военной администрации распевали нацистские песни в барах, в то время как французы-завсегдатаи хотели слушать шансон. Однажды, когда я не выдержал подобной сцены и когда дело, как мне казалось, вот-вот могло дойти до драки, я вызвал военную полицию и избавил заведение от не умеющих вести себя соотечественников.

У Клемана Дюура я познакомился со многими представителями французской культуры. Во избежание каких-либо провокаций я носил гражданскую одежду. Там же я познакомился с Ж.-Б. Морелем, с которым не утратил теплейших дружеских связей и поныне. Он занимался украшением интерьеров и знал, казалось, в Париже всех и вся. Он был моим ровесником и сражался против нас в звании лейтенанта. Он жил в очаровательной квартире на Рю-де-Доброполь, неподалеку от старых садов Тиволи около Булонского леса. Через него у меня появился доступ в круги, в которые не было доступа никому из немцев. Однажды вечером он отвел меня в подвал джазистов, где играли запрещенный «черный» американский джаз – звучала незнакомая нам свинговая музыка. Попасть туда можно было, только зная особый стук. «In the Mood» Гленна Миллера и «Down Mexico Way»[36] сделались моими любимыми мелодиями. Позднее в плену мы сами играли их.

Имея специальный пропуск и надежный «Мерседес»– кабриолет, я мог без труда передвигаться по всему Парижу со своими новыми французскими друзьями. Они нередко гостили у меня в Ле-Везине, где мы брали одну из яхт со стоянки и прогуливались по Сене или брали курс к Ле-Пеку, чтобы поесть в знаменитом ресторане «Храбрый петух».

Мои солдаты тратили свои «боевые» на покупки для семей, приобретая вещи, о которых их близкие давно уже забыли там, у себя дома: например, шелковые чулки, духи, тонкие ткани и напитки. Гитлер установил очень выгодный для нас обменный курс.

В конце августа я получил 14-дневный отпуск, что стало для меня лишь дополнительным подтверждением того, что никто в руководстве более высадки в Англии не планирует. Я решил провести две недели в Бад-Киссингене, в последнем месте службы до войны, чтобы повидаться с друзьями и уладить некоторые вопросы. Я взял с собой денщика и верного друга Эриха Бека, которому тоже хотелось съездить домой.

– Бек, подготовьте «Мерседес». Я намерен прихватить с собой и Сынка, чтобы отдать его дома в надежные руки.

– Капитан, – обратился ко мне взволнованный Бек, – я обнаружил в гараже совершенно новый «Бьюик». Может быть, нам поехать на нем? У нас там никто никогда не видел американской машины.

Я дал ему себя уговорить, раздобыл документы и армейские номера в военной штаб-квартире.

вернуться

35

Написание этого названия на протяжение книги то и дело меняется и выглядит то Le Cavalier , то Le Chevalier , что происходит, вероятно, из-за допущенных в процессе обработки текста небрежностей. Я остановился на первом варианте как более часто встречающемся ( прим. пер. ).

вернуться

36

«Настроение» и «По дороге в Мексику»