— Здесь полно москитов!
Как выясняется, кроме москитов над нами носятся еще тучи песчаных мушек величиной с булавочную головку, но чей укус болезнен, как укус слепня. У несчастных созданий явно не густо с едой, и они спешат запастись вдоволь нашей кровью на «черный день». Поистине нам редко доводилось наблюдать такое скопление мошкары на столь крохотном участке, то есть как раз там, где мы находимся и где нам предстоит быть еще долго. Проклятые кровопийцы грозят отравить нам существование, не считая того, что они разносчики несметного множества болезней: малярии, филярии[3] и прочих «радостей».
Но это еще не все, далеко нет! Отошедший в сторонку Петер внезапно с тревогой окликает меня:
— Пьер! Иди скорей! Возле меня две змеи, я боюсь двинуться!
При свете фонаря видно, что он сидит на корточках точно над двумя морскими змеями длиной с руку. Я успокаиваю его:
— Не трогай их, они никогда не нападают первыми.
Однако вид у него не очень уверенный, и он продолжает водить фонарем вокруг себя:
— Гляди, еще одна! И еще!
Методически обследуем окрестности и обнаруживаем их десятками на земле и даже на мелководье. Это морские змеи, чей яд в два раза сильнее яда кобры и против которого еще нет вакцины[4]. На великое наше счастье, эти змеи крайне пассивны и почти никогда не нападают первыми. Тем не менее трогать их не рекомендуется, тем более наступать на них. Место, где мы высадились, кишмя кишело ими.
— Веселенькие дела! — заключает Ги. — Москиты, песчаные мушки, змеи, морские крокодилы и в довершение всего злые духи! Можешь гордиться: место для лагеря идеальное!
Пристыженный, щиплю себя за нос. Действительно, ведь это я настоял на том, чтобы приехать в Лохо Буайя: название показалось мне овеянным таинственной дымкой. Крокодилова бухта… Не правда ли, вспоминаются пираты, зарытые сокровища, затонувшие корабли? Приехав на Яву, мои спутники собирались отправиться на Борнео[5], где мы впоследствии провели больше года среди даяков[6]. Я же упрямо доказывал, что начинать надо с Малых Зондских островов!
Три дня в раскаленном гараже, любезно предоставленном нам французским консулом, мы спорили с пеной у рта так, что наша группа, отнюдь не являвшая пример единения еще при отъезде из Франции, чуть не распалась.
Ги Пьязини и Пьер Эз, как этнологи, были абсолютно правы, желая ехать на Борнео изучать лесные племена острова. А поскольку именно они организовали экспедицию, их мнение значило больше, чем мое, зоолога, ибо именно в этом качестве я был придан экспедиции парижским Музеем естественной истории. Но я знал, что, если мы не отправимся вначале на Малые Зондские острова, мы ни за что уже не попадем туда, а эти острова, точнее три из них, представляли для меня исключительный интерес: ведь это единственное место на земном шаре, где еще водятся гигантские ящеры, прямые потомки чудовищ мезозойской эры.
Жорж Бурделон, кинооператор экспедиции, изъездивший всю Африку и Индию, тоже специализировался главным образом на этнографических лентах. Но возможность снять документальный фильм об уникальных фантастических животных зажгла его, и нас стало двое против двоих. А поскольку горло у нас оказалось крепче, чем у двух остальных товарищей по экспедиции (один из которых, кстати Пьер Эз, легко дал убедить себя, завороженный слышанным в детстве рассказом об одном из этих островов), в одно прекрасное утро мы погрузились в лодку и отправились на поиски дракона.
Первоначально нашей целью был Комодо — островок в цепи Малого Зондского архипелага между Сумбавой и Флоресом на полпути от Явы на западе до Австралии на востоке. Для натуралиста название Комодо звучит так же, как для туриста Нотр-Дам или Ангкорский храм. Однако всего несколько десятилетий назад лучший географ сел бы в галошу, попроси его отыскать этот микроскопический кусочек суши среди трех тысяч островов, составляющих Индонезию.
Впервые Комодо всплывает из своего векового забвения накануне первой мировой войны. Перенесемся же в 1911 год — время, когда человек впервые отваживается штурмовать атмосферу. Некий смелый пионер голландской авиации, вылетевший с Явы и подхваченный западными ветрами, делает вынужденную посадку на море близ одного из бесчисленных островков, которые образуют почти сплошной барьер между бурными голубыми водами Индийского океана и зеленой гладью спокойных зондских морей с чарующе нежными именами: Южно-Китайское, Яванское море, море Флорес, Молукское море…
Самолет идет ко дну, но пилоту удается достичь суши, где его подбирают рыбаки, и после многих злоключений он добирается до Явы.
И вот здесь-то история принимает забавный оборот. В рапорте начальству спасшийся летчик описывает остров, куда он добрался, и утверждает, что собственными глазами видел там гигантских ящеров, настоящих драконов, которые охотятся на оленей и кабанов, в изобилии водящихся там. Его, естественно, поднимают на смех:
— Если ваши чудовища действительно существуют, уж будьте уверены, о них бы давно было известно!
А многие не скрывают своего мнения: бедняга, должно быть, получил такой шок при аварии, что его надо скорее лечить; выздоровеет — бросит думать о своих «драконах». И летчика в самом деле едва-едва не упрятывают в сумасшедший дом: так он упорствует в своем рассказе.
Лишь один слушатель воспримет его всерьез. Это майор Оуене, директор знаменитого яванского Музея Буитензорга:
— Водятся же полутораметровые морские игуаны на Галапагосских островах и в Южной Америке. Почему бы им не оказаться на Зондских островах?
И он пишет письмо своему другу, офицеру голландского гарнизона на Флоресе, ближайшем острове к тому месту, где упал упрямый авиатор. Но, как известно, в тропиках дело делается не скоро, и лишь в следующем году, когда уже Оуене успевает забыть обо всем, офицер выбирает время съездить на труднодоступный Комодо.
Ступив на остров, он убеждается, что летчик не был ни сумасшедшим, ни жертвой миража, все верно: по песчаным пляжам и травянистым холмам снуют огромные ящеры. Офицер, спрашивая себя, уж не наваждение ли все это, разом перенесся на сто шестьдесят миллионов лет назад, в мезозойскую эру, когда на земле обитали подобные ящеры-гиганты.
Торопясь поскорее покинуть этот кошмарный остров, но не желая в свою очередь прослыть сумасшедшим или обманщиком, он подстреливает двух чудовищ, велит гребцам снять с них шкуру и возвращается на Флорес, а оттуда отсылает шкуры майору Оуенсу, присовокупив к ним подробный рассказ о поездке.
Получив шкуры, голландский ученый устанавливает, что они принадлежат не морским игуанам, как он думал вначале, а ящерам, близким к варану — хищному ящеру, обитающему во всех тропических районах Старого Света. Но длина тех редко превышает полтора метра, а шкуры, присланные голландским офицером, снятые, кстати, с самых маленьких экземпляров, почти вдвое превосходили их, побивая, таким образом, рекорд самых больших известных до сих пор ящеров.
Интересно отметить, что скромный, как настоящий ученый, Оуене называет свое сенсационное в научном мире открытие просто «варанус комодензис» — комодский варан.
Как! В 1912 году, когда все считают, что у природы не осталось уже больше неразгаданных тайн, кто-то находит неизвестных животных! И не кого-нибудь, а самого крупного в мире ящера-гиганта! Есть от чего затосковать жрецам официальной науки, уверяющим, что в нашу эпоху необыкновенного технического прогресса все животные уже изучены и описаны, по крайней мере крупные.
Газеты всего мира подхватывают сенсацию, и крохотный островок Комодо становится знаменитостью. Со всех концов снаряжаются научные экспедиции для изучения комодского дракона, как его начинают величать. Однако, увы, другие события на четыре года завладевают всеобщим вниманием, и только что открытого ящера до поры до времени предают забвению.
3
Филярия, или нитчатка (Filaridae), — сем. паразитических круглых червей, имеющих длинное нитевидное тело. Многие виды вызывают опасные заболевания. К числу таких относятся, например, ришта, поселяющаяся в подкожной клетчатке человека, лоа — под роговицей глаза, нитчатка Банкрофта — в лимфатических сосудах и другие. —
4
Морские змеи, которых насчитывается около пятидесяти видов, действительно самые ядовитые. Однако они выделяют при укусе очень мало яда, почему их укусы не столь опасны, как о том часто пишут, и дают очень мало смертельных исходов. Яд морских змей действует так же, как яд кобр, — на нервную систему. Сыворотка, излечивающая укусы кобр, пригодна для лечения укусов морских змей. —
5
После провозглашения Индонезийской республики остров стал называться Калимантан. —