Бусы из раковин моллюсков —
излюбленное украшение женщин Океании
Устье раковины похоже на ощеренный рот, поэтому каури придавалось мистическое значение, их носили в качестве талисманов. Известна цепь из двадцати тысяч каури (22 кг), принадлежавшая колдуну из Западной Африки. Африканские царьки награждали своих подданных знаками отличия (нечто вроде орденов), расшитыми каури. Носили их, свешивая со лба на лицо. На Невольничьем Берегу выработалась даже особая письменность: группам раковин в орнаменте придавалось символическое значение. Две каури, обращенные острыми концами друг к другу, означали понятие «дружба», острыми концами врозь — «вражда»; две каури и перышко — «свидание» и т. д. Издавна каури служили также в качестве денег. В древнем Китае еще за 1500 лет до и. э. покупатели расплачивались за товар раковинами каури, доставлявшимися с островов Рюкю. Для удобства хранения и облегчения подсчета раковинки просверливались и нанизывались на шнуры. Около 200 г. до н. э. были введены медные деньги, но по традиции монеты продолжали носить на шнурках, пробивая отверстия посредине. Знак, которым каури обозначались в старинной китайской письменности, сохранился поныне и лежит в основе около двухсот современных иероглифических сочетаний для обозначения понятий «деньги», «продажа», «торговля», «банковский оборот» и т. п.
В Тибете каури имели хождение в качестве разменной монеты еще в XII в., в некоторых районах Таиланда — до конца XIX, а кое-где в Индии — даже до середины нашего века.
Многим торговцам-европейцам идея скупать каури у аборигенов Индийского и Тихого океанов и продавать эти раковины в Западной Африке показалась довольно заманчивой: разница в цене была примерно десятикратной. В 1721 г. из Занзибара в Гвинею вывезли 150 млн. штук каури, в 1800 г. — уже 950 млн., а в 1857 г. — 2 млрд. В течение XIX в. в Западную Африку завезено не менее 75 млрд, каури (115 тыс. т). Если все эти раковины нанизать на одну нитку, то ее можно было бы четыре раза протянуть от Земли до Луны! Таковы поистине космические масштабы продуктивности кораллового рифа. «Курс» каури колебался в разные периоды и сильно зависел от географического положения. В середине прошлого века в Судане за одну раковину можно было получить иголку, горсть бобов, луковицу пли же чашку холодной питьевой воды.
Каури монета с нижней и верхней стороны.
Справа китайский иероглиф,
которым в старину обозначалось слово «каури»
Маленькие раковины — невольная причина горя и отчаяния многих тысяч людей, так как именно этой монетой часто расплачивались работорговцы за приобретение живого товара. В 1624 г. в Камеруне черного невольника продавали всего лишь за две-три горсти каури (шестьдесят штук), а в Уганде вплоть до конца XIX в. раб стоил двести-триста раковин.
Хотя теперь каури почти не используют в качестве денег, ценность их, видимо, не уменьшилась, так как раковины этих моллюсков повсюду, где они водятся, служат для изготовления различных украшений и поделок. Поэтому на рифе обычно каури немного — их усердно собирают для продажи. Риф острова Науру в этом отношении исключение из общего правила. Очевидно, хорошо обеспеченные науруанцы не нуждаются в подобном заработке, и потому популяция моллюсков Monetaria здесь не разрежена вмешательством человека.
В северо западной части острова, вблизи мыса Анно, из моря выступают причудливой формы темные обломки древних кораллов. Среди лабиринта этих ноздреватых столбов и плит с острыми зазубринами в оставшихся при отливе лужах удается наловить различных коралловых рыбок, в том числе и довольно крупных, сантиметров по двадцать — тридцать. В щелях кораллового известняка прячутся толстые неповоротливые коричневые крабы (Eriphia laevlmana) с красными глазами. Поймать их, однако, не просто. Упираясь толстыми лапами в стенки убежища, они прочно там удерживаются. Чтобы их извлечь, приходится молотком и зубилом обкалывать твердый известняк. Если внутри ниши нет дополнительных ходов, через которые краб может протиснуться, поймать его довольно легко. Гораздо труднее схватить темно-зеленых плоских, очень шустрых крабов грапсусов (Grapsus), которые, шурша лапами, быстро носятся по поверхности глыб и молниеносно скрываются в щелях.
Если пройти еще дальше по берегу, можно увидеть воткнутые в коралловый песок невысокие шесты, на которых сидят красивые морские птицы — фрегаты (Еrеgata minor). По-видимому, именно их предкам, а также олушам (Sula) островитяне обязаны своим благополучием.
Фрегаты… Преж де на острове гнездились многотысячные стаи этих птиц. Теперь несколько десятков оставшихся фрегатов — предмет почитания и заботы науруанцев
Теперь на Науру птиц мало, и местные жители трогательно о них заботятся. Охрана фауны поставлена на Науру так высоко, как ни в одном государстве мира — всякая охота и даже простое хранение огнестрельного оружия категорически запрещены!
Поблизости от причала располагается поселок, в котором живут завербованные рабочие и их семьи. Для разработок фосфоритов нанимают китайцев из Гонконга, а также жителей островов Гилберта и Эллис. Рабочих довольно много, почти столько же, сколько коренных жителей[9]. Хорошие условия труда и быта, высокая заработная плата позволяют завербованным за три года скопить приличную сумму денег. На более длительный срок контракт не заключается, так как государство всеми силами ограничивает въезд на остров.
Науру перенаселен. Плотность населения вместе с приезжими рабочими составляет триста пятьдесят человек на квадратный километр. Учитывая, что здесь нет никакой обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства, что даже пресную воду приходится доставлять морем, проблема снабжения населения — одна из самых сложных. Доход от фосфоритных разработок распределяется между всеми гражданами страны, но получить гражданство Науру может далеко не всякий, а лишь тот, кто рожден местной женщиной.
Так живет это своеобразное, теперь процветающее маленькое государство. Что станет с ним в будущем, когда запасы фосфоритов кончатся (а это случится еще до конца века), — сказать трудно. Уже сейчас суда, приходящие за удобрениями, иногда привозят на Науру плодородную землю. Ею хотят засыпать центральное плато и выращивать там ценные тропические культуры. Предполагается создать на острове туристический комплекс с пляжами и местами для рыбной ловли, привлечь гостей красотами коралловых рифов. Но это лишь проекты, а пока население живет, постепенно растрачивая богатства своего острова.
Днем 29 июля «Дмитрий Менделеев» бросил якорь в бухте у города Порт-Вила на острове Эфате архипелага Новые Гебриды.
Новые Гебриды — колония, принадлежащая одновременно двум странам — Англии и Франции. Открыт архипелаг в 1606 г. испанцем Киросом, который искал южный материк и принял за него остров, названный им Эспириту-Санто (Святой дух). Ошибку обнаружил более полутора столетий спустя (в 1768 г.) француз Бугенвиль, который в этих местах нашел вместо южного материка цепь островов. Название дал Джеймс Кук, который обследовал архипелаг в 1774 г. и открыл при этом ряд южных островов[10]. В течение последующих ста лет Новые Гебриды юридически ни одной из европейских стран не принадлежали, но постоянно подвергались нашествиям различных авантюристов — скупщиков сандалового дерева и копры, а также работорговцев. Здесь же останавливались китобои. В результате контактов с европейцами на островах стали вспыхивать эпидемические болезни, к которым местное население не имело иммунитета. Численность коренного населения стала падать. К тому же аборигенов начали вывозить для работ в Австралию, на Фиджи, Самоа и Новую Каледонию. Так, по данным миссионеров, с 1884 по 1908 г. число жителей на отдельных островах архипелага уменьшилось в 1,5–5 раз. Впрочем, этим мало кто интересовался. Первая перепись населения была проведена лишь в 1967 г. По ее данным, на восьмидесяти островах проживает 77 988 человек, в том числе 5745 немеланезийнев — европейцев, вьетнамцев и полинезийцев.