— А вот постоишь перед Гайдаменко, посмотрю, каким ты выйдешь, — парировал Обламонов.
Обламонов предупреждал не зря. Я хорошо знал генерал-лейтенанта, не раз присутствовал на разборах полетов, на постановке задач. Острый на ум, с поразительной памятью человек, он помнит фамилии всех командиров эскадрилий, летные происшествия и их причины за многие годы, знает наставления по производству полетов назубок, и тот, кто попадает к нему на экзамены, долго потом заглядывает на сон грядущий в книжицы темно-синего переплета…
Гайдаменко был в хорошем настроении и дал право за полки отчитываться только командирам.
Мы стояли полукругом и внимательно слушали, как они докладывали свои решения на уничтожение воздушных, наземных, надводных и подводных целей. Доклады в основном были лаконичны, коротки, четки, и генерал-лейтенант лишь изредка задавал вопросы. Правда, соседа нашего, командира истребительно-бомбардировочного полка, сбившегося на ответе, Гайдаменко погонял до седьмого пота.
Очередь дошла до Лесничука. И когда он развесил вдоль стены схемы перехватов воздушных целей и ударов по кораблям и наземным целям, Гайдаменко удовлетворенно потер руки, прошелся взад-вперед вдоль схем.
— Вот это то, что нужно, товарищи офицеры. Не зря говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Такую картинку нельзя не запомнить. Правильно я говорю, товарищ Лесничук?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! — отчеканил Лесничук. — Эти схемы изучены в эскадрильях, и каждый летчик перерисовал в свой рабочий план.
— Теперь верю, что бомберам вы накрутите хвосты, и оставляю в силе свое решение: первым на перехват идти вам.
ЛЕТНО-ТАКТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ
С тех пор как не стало Инны, я не люблю дальневосточные позднеосенние ночи; длинные, непроглядные, они навевают на меня тоску и безысходность — ухудшается сон, настроение, и я рад этим летно-тактическим учениям, захватившим всецело, закружившим стремительным водоворотом. Не успели мы прилететь на аэродром и поужинать, как завыла сирена, призывая нас снова на аэродром, к истребителям. Поступила команда: взлет поэскадрильно согласно боевому расчету — и курс на запасной аэродром, что расположен на острове; командир взлетает первым, я — замыкающим.
С волнением наблюдал я с земли, как уносятся в черное небо огненные кометы, как быстро сгорают у них хвосты, превращаясь в звездочки; звездочки невдалеке от аэродрома описывают полукруг и исчезают за сопками на востоке, где начинается море. Оттуда, с запасного аэродрома, мы будем вести перехваты бомбардировщиков «противника», наносить бомбовые и ракетные удары по наземным и морским целям.
Зря все-таки напросился Лесничук на первую роль, думаю я, вспоминая перепалку с Обламоновым. Хотя Гайдаменко мог и без его желания и согласия поднять наш полк первым: мол, коль хотите стать инициаторами соревнования, надо делом доказать право на это.
На душе почему-то неспокойно. И погода не радует — небо чистое, полный штиль, видимость — миллион на миллион. А звезды помаргивают как-то печально, зябко. Ночь холодная, мороз градусов пять, к утру будет не менее десяти — последние осенние погожие ночки-денечки, скоро задуют ветры и циклон за циклоном поползут с юго-юго-запада на северо-северо-восток, вдоль побережья, распуская над нашей грешной землей космы слоистых, перистых и других, без названия, непроглядных облаков, туманов с дождем и снегом, чтобы закрыть от нас горизонт и землю, не пустить в небо.
Но вот подходит и мой черед, я запускаю двигатели и выруливаю на старт. Как только впереди летящий самолет отрывается от взлетной полосы, я даю обороты двигателям, и мой истребитель срывается с места.
В небе тихо, спокойно, не то что летом, когда болтанка швыряет самолет на десятки метров; двигатели поют ровно и в унисон; стрелки приборов отсчитывают скорость, высоту и все другие необходимые для летчика параметры полета.
Гряда сопок (это я определяю по стрелке радиовысотомера) проскакивает под самолетом, и вот я лечу уже между двумя океанами. — Пятым и Тихим, а точнее, это еще не океан, предокеанье — Японское море, но мы привыкли величать его именно так, потому что острова тут мало что значат, да и лететь до них считанные минуты, и повадки у моря точно такие же, как у океана: штормы, тайфуны, цунами…
Звезды надо мною крупные и яркие, рассыпаны по всему небу. Лишь к горизонту, который я не вижу, а чувствую интуитивно, они бледнеют и группируются более хаотично, чем над головой, да впереди две красные и две зеленые — аэронавигационные огни — уходят то влево, то вправо — самолеты Дровосекова и Неудачина. Рыскают вправо, влево, видимо, чтобы погасить скорость: каждый должен произвести посадку в строго рассчитанное время. Радиообмен с КП и между собой строго запрещен — в боевой обстановке так оно и будет, чтобы не дать противнику раскрыть свой замысел и обнаружить себя.