По воскресеньям мы отправляемся либо на рыбалку, либо на лыжные прогулки, либо просто бродим по лесу. Нам никогда вдвоем не бывает скучно, и мы не испытываем тягости друг от друга.
Внешне Инна выглядит неженкой, очень хрупкой, но ее трудолюбию завидую даже я, а ее сила воли, смелость порой просто поражают меня. Полгода назад, в декабре, она возвращалась из Вулканска от больной. Автобуса ждать не стала — зимой они ходили редко и частенько запаздывали — и пошла пешком, решив, что так будет полезнее и для нее, и для будущего ребенка, которого мы ждали. Километрах в двух от гарнизона ей повстречались два парня, подвыпившие, развязные. Инна, не подозревая ничего плохого, спокойно шла им навстречу — о хулиганстве у нас и слуху до этого не было. И когда парни преградили ей дорогу, она даже не возмутилась.
— Вы что, мальчики, обознались? — спросила с укоризной.
— Ни-ичего подобного, — пьяно ответил один. — Как раз ты нам и нужна. Скажи, сколько времени?
У Инны на руке были золотые часы, но она сразу поняла, к чему этот вопрос.
— У меня нет часов, — ответила она.
— А что в чемоданчике? — поинтересовался парень.
— Медицинский инструмент. Я врач, иду от больного.
— Это хорошо, что врач, — усмехнулся парень.
— Шубка на ней классная, — сказал второй.
— Да, — согласился приятель. — И сама ничего.
Дорога была пустынна, и ждать помощи не от кого. Инна мгновенно приняла решение, отступила на шаг и одним движением открыла чемоданчик. В руке у нее блеснуло лезвие скальпеля.
— Ого! — удивился парень. — Это мне нравится. Но мы тоже не лыком шиты. — И он достал из кармана складной нож, открыл лезвие и двинулся на Инну. — Заходи сзади, — скомандовал он дружку, и тот полез в снег, на обочину.
Инна остановилась.
— Ну что ж, подходи, — сказала угрожающе. — Отметину я такую оставлю, что и под землей вас найдут.
Это подействовало на парней отрезвляюще.
— А ну ее к черту! — сказал тот, что заходил сзади. — Разве не видишь, что она чокнутая, еще и в самом деле пырнет.
— Ладно, — сказал зачинщик, пряча нож и уступая дорогу. — Шуток не понимаешь…
У Инны хватило сил дойти до дому, но потрясение было столь велико, что у нее начались преждевременные роды. Потеря ребенка оставила свой след — она похудела, стала задумчивой, но я ни разу не слышал от нее жалоб, не видел ее в угнетенном состоянии. Просто она еще больше ушла в работу, еще внимательнее и заботливее стала относиться ко мне. Вот и теперь, увидев, что я пришел уставший, достала бутылку кефира, налила стакан и подала мне:
— Пей. Это очень полезно.
Я благодарно улыбнулся ей и взял стакан. Инна смотрела с сочувствием и сожалением. И я понял, о чем она думает. Считает, что нервы мои сдали.
— Я друга встретил, — объяснил я Инне.
— Почему же не пригласил его домой?
— Он не такой друг, которого приглашают. Он — начальство. Инспектор. Расследует происшествие.
— И ты с ним разговаривал о происшествии?
— Как с другом. Мы познакомились в Сочи шесть лет назад. И он не забыл.
— Что его интересовало?
— Мнение о Дусе.
Инна задумалась.
— Всякое о ней говорят, — сказала она после небольшой паузы.
— Что именно?
— Наверное, то же, что сказал тебе твой друг инспектор.
— А как ты думаешь? — спросил я.
Инна налила мне еще кефиру и убрала бутылку.
— Жалко на нее смотреть. То сидит как изваяние, то бредит. Говорит, знала, что такое случится, и просила его не летать в тот день.
— Вот как? А не объяснила почему?
— Мне тоже иногда не хочется пускать тебя в полет.
— О Синицыне она не вспоминала?
— Нет. Он заходил к ней… И ты поверил?..
Я пожал плечами. Если б я не верил! Да и Инна вряд ли поручилась бы за Дусю. Ведь было же у нее с Винницким…
Уже лежа в постели, я думал и думал, пытаясь докопаться до истины, мысленно перебирая и оценивая то, что видел и знал, что прямо или косвенно имело отношение к гибели Октавина.
Утром я вместе с Инной пошел к Дусе. Истину надо искать, сама она не выявится, и я решил выпытать кое-что у Дуси, заглянуть ей в глаза и, быть может, прочитать в них раскаяние, притворство или невиновность.
Дуся сидела на кровати, поджав под себя ноги, и, когда мы вошли, посмотрела на нас пустым, отсутствующим взглядом. Я поздоровался и подошел ближе. Дуся не ответила и не изменила позы. Вид у нее был ужасный: глаза глубоко запали, нос заострился, лицо вытянулось. Наверное, она не спала и вот так просидела всю ночь.