Синицын выдержал бремя славы. Однако кое-какие выводы и он для себя сделал. Завтра у нас в клубе состоится вечер молодых офицеров, и на нем будет выступать Синицын. Дятлов посоветовал ему рассказать о своем брате-фронтовике, сбитом в первом воздушном бою, и командир согласился.
Я тоже буду выступать. Правда, я еще не решил, что буду говорить. Надо, чтобы было интересно и поучительно, ведь меня будут слушать мои подчиненные. Но это завтра. Вечером у меня найдется время обдумать свой рассказ. А сейчас… сейчас впереди «противник». Надо перехитрить его, не упустить. Иду на перехват!
Часть 3
НА ОСТРОВЕ НЕЛЕТНАЯ ПОГОДА
Глава первая
ВЕДУЩИЕ И ВЕДОМЫЕ
Ранняя осень — самая прекрасная пора на Дальнем Востоке. Небо — от горизонта до горизонта — как первозданная лазурь, без пятнышка и крапинки. Воздух, напоенный едва уловимыми запахами горного кедрача, черемухи, дикой яблони и других таежных растений, недвижим; и все вокруг — и деревья, и пожухлая, в рост человека, трава, и даже речка, — кажется, дремлет в благостном умиротворении, навевая сладостные воспоминания, раздумья…
Мы с Инной любили бродить в такую погоду по тайге, сидеть на берегу речки с удочкой, блеснить, а потом варить уху, вести всякие разговоры о делах, о друзьях — строили планы, мечтали… И все опрокинулось, оборвалось разом… Надо было пять лет назад, когда мне предложили замену в Белорусский военный округ, уехать, но Инна не захотела и уговорила остаться… Если б знать, где упасть…
Истребители летят журавлиным клином, звеньями, весь полк. Возвращаемся с полевого аэродрома, откуда ходили на полигон на отработку стрельб по наземным мишеням и на перехват скоростных целей — радиоуправляемых мишеней. Непростые и нелегкие упражнения. Особенно уничтожение скоростных целей. Малая высота, большие скорости, строго ограниченное время… Американские военные стратеги возлагают на низколетящие цели большие надежды, поставили производство на конвейер, оснащают их совершенной радиоэлектронной аппаратурой, начиняют мощными ядерными зарядами…
Снова вдоль нашей границы летают разведчики, в Японском море и на Тихом океане, недалеко от берегов Камчатки и Сахалина, курсируют американские авианосцы и подводные лодки…
Снова неспокойно в мире. Снова то там, то здесь поднимаются в небо облака войны…
Полк наш и по наземным и по воздушным мишеням отработал отлично. Правда, стрелять по низколетящей цели боевыми снарядами довелось лишь старшему лейтенанту Черенкову — остальные довольствовались кинопулеметом, — но справился он с задачей по-снайперски: с первой атаки разнес мишень в клочья…
Полк ведет командир подполковник Лесничук, прибывший к нам два с лишним года назад из академии. Синицын ушел в запас — устарел для современной техники. За мое многолетнее пребывание на Дальнем Востоке мы уже дважды переучивались на новые самолеты. И теперь у нас не те длиннотелые стреловидные красавцы «миги», на которых мы гонялись за шарами-шпионами, а на первый взгляд неуклюжие и несуразные, похожие скорее на утюги, чем на самолеты-перехватчики: толстые, короткие, с квадратными по бокам фюзеляжа воздухозаборниками, и не серебристые, а серо-матовые, из особого металла, способного выдерживать высокие нагрузки и температуры и быть плохо видимым для радиолокационных лучей вражеских радаров.
Мы полюбили эти самолеты и окрестили их громовержцами: когда они взлетают или проносятся на небольшой высоте, земля содрогается от грохота турбин, как от громового раската. Скорость — за 3М[3], поистине «миги»: не успеешь глазом моргнуть, как его и след простыл. Вооружение — ракетно-пушечное. Пушки — на всякий случай; ракеты нынче такие, что бьют без промаха за много километров. Сумей только произвести «захват» цели радиолокационным прицелом и упредить противника в пуске ракеты. И снова приходится искать новые тактические приемы воздушных боев, отрабатывать новые способы перехватов, борьбы с воздушными и наземными целями. Стрельба на полигоне, которую полк только что завершил, — как бы предварительная итоговая оценка нашей летной работы за год. Предварительная потому, что впереди полк ожидают летно-тактические учения. Вот там уже будет подведен окончательный итог тому, как мы учили летчиков и чему их научили…
Журавлиные клинья настолько ровны и симметричны, что самолеты будто скреплены невидимыми нитями и составляют единое целое, управляемое одной рукою. И, глядя на этот строй и судя по результатам стрельбы на полигоне, я невольно начинаю испытывать гордость и уверенность, что и на учениях летчики не подкачают. Сил мы, командиры, вложили немало: за три года из молодых, прибывших из училища лейтенантов вырастили первоклассных летчиков. Бывали дни, когда я все стартовое время от звонка до звонка не вылезал из спарки: давал молодым провозные в зону или по маршруту, обучал взлету и посадке ночью, принимал зачеты. Когда был рядовым летчиком, думал: командиру что — требуй да повелевай, вот и все заботы. А когда стал сам командиром, понял: чем больше должность, тем и забот, ответственности больше. Три с половиной года назад Синицын назначил меня своим заместителем по летной подготовке, а когда уходил в запас, хотел и в командиры полка выдвинуть. Не получилось. Хоть и высшее у меня образование, а академию я не заканчивал, и возраст — тридцать семь — старик! Может, не подошел и по другим причинам.