— Да.
— Бриз перешел в шторм, и наутро «Айшер» погиб. А мы очутились здесь.
— Да.
— Да, Буек, это верно. Итак, двадцать четвертого ноября мы были предоставлены случаю. А теперь, Буек, слушай: я каждый день делал зарубки на рукоятке ножа, их тридцать, пересчитай сам. Сочельник сегодня, понимаешь?
— Я понял, — тихо проговорил Буек, — но нам нет выхода.
— Я не хочу, — сказал Перец. — Сегодня, в память милых дружеских и родных лиц, что сидят там, за океаном, и нежно вспоминают о нас, — я не буду есть человека… Я лучше умру.
Молчание было ему ответом. Мулат плакал. Буек смотрел в темноту безумными, помутившимися глазами.
— Зажжем свет, — сказал Перец. — Туда, братья, на эту скалу. Разведем костер. Быть может, нас увидят мимо проходящие корабли.
Они встали и развели костер, пламя которого, казалось, взвилось к небу, моля о помощи. К утру божественной музыкой и безумной радостью прилетел с моря гудок парохода, слабый, еле слышный гудок.