Это состояние не передать словами. Только гонщику, и то не каждому, дано почувствовать, как он превращается в летящую быстрее любой птицы углепластиковую пулю весом в полтонны, оглашающую пространство вокруг себя утробным жужжащим рёвом.
Вот это я и называю счастьем… И этого меня хотят лишить? Да не дождутся!
Мне хотелось петь от радости, когда я на восьмом круге проскочил мимо замешкавшегося перед пятым поворотом Эрикссона и вклинился между двумя иностранцами. Пускай текущий этап финский – турнир-то наш! И я всем это докажу-у!..
Пыл мой малость поутих, когда уже через круг увидел жёлтые флаги, стоящую на траве российскую машину и её хмурого пилота рядом с людьми в лаймовых жилетах. Если я всё правильно помню, это Алексей Корнеев. М-да, не повезло парню…
К счастью, пейс-кар выехать вроде как не собирался: следующий сектор встретил меня зелёным полотнищем в руках у работника автодрома. Значит, отрывы не сгорят, и я смогу доехать гонку по своим правилам.
До финиша оставались считанные круги. Вслед за Ахмедом я выкатился на главную прямую и собрался атаковать в борьбе за четвёртое место, как вдруг…
Послышался резкий хлопок, и в тот же миг машину швырнуло вбок на скорости под сто пятьдесят, развернуло несколько раз и выбросило на траву.
Ещё не веря, что это провал, я плавно переключил передачу и попытался было вырулить обратно на трек. Но теперь болид словно перестал меня слушаться, крайне неохотно тронувшись с места и почему-то не набирая скорость.
Больше не существовало единого организма, представлявшего собой сплав механики и живых нервов. Были отдельно я – и груда железа, резины и углепластика, с которой приключилась какая-то беда.
Я увидел бегущих ко мне людей в лаймовых жилетах и оранжевых комбинезонах и понял, что гонка для меня окончена. Но сразу в голове всплыло напутствие Игоря: «Уважаешь себя – уважай и соперников».
И я решил закончить заезд по собственному сценарию.
Резко газанул и под недовольные возгласы растерянных маршалов заехал на трассу, оказавшись позади той группы, от которой без малого четверть часа назад оторвался.
Глаза жгло обидой и ненавистью: снова так глупо потерять всё, что уже сделал и на что были шансы!.. Но я понимал, что в эту минуту для сохранения самоуважения должен не прийти в очки, а просто дотянуть до пит-лейна. Благо въезд на него находился не в конце круга, как на «обычных» трассах, а в начале.
Кое-как попал в створ бортиков, проехал во внутреннюю часть кольца, под вспышки фотокамер выбрался из кокпита и, как Макс Ферстаппен после своей аварии на Гран-при Азербайджана – 2021, в сердцах пнул правое заднее колесо машины.
На левом хорошая корейская покрышка была порвана в клочья.
Подбежали люди. Болид покатили прочь, меня куда-то повели, наперебой выговаривая что-то на смеси финского, английского и русского.
Я же шёл как в тумане, и то, что кричали мне в уши, не имело сейчас значения. Мысли мои были совсем о другом.
Я не сошёл с дистанции. Это какой-никакой, но – финиш.
Вот так и начинают верить в судьбу и прочую мистику…
Я обязательно отыграюсь. Но потом. А пока дайте мне тихо про себя погрустить.
– Ну а теперь что у вас тут не так?
Главмех был очень недоволен – и хотя бы частично старался удержать себя в руках. Подчинённые, стоявшие по бокам от опять-таки повреждённой машины с номером 19 в полумраке трейлера, понимали это и изображать безвинно обиженных пока что не пытались.
– Есть две версии, – с трудом скрывая волнение, ответил один из них. – Либо кусок торцевой пластины Корнеева, отломанный при аварии, остался лежать на дороге, воткнулся Жумакину в колесо и, вдавливаясь всё глубже, прорвал позднее шину – либо давление уменьшилось быстрее ожидаемого и в один момент покрышка порвалась сама собой. А износ в пределах нормы.
– Что-то мне это не нравится… – сказал главмех. – Это ведь ты на старте Жумакину подкручивал всё перед гонкой?
– Я. И что? Неисправности всегда обнаруживаются случайно. Тут может быть простое совпадение…
– Проверим мы твоё совпадение. Учтите оба: если нечто подобное повторится и в третий раз, вылетите отсюда к чёртовой матери! В автосерсис в Мытищах пойдёте работать… Всё, вы меня услышали.
Механики посмотрели удаляющемуся шефу в спину, переглянулись – и молча вернулись к починке болида.
Четырнадцатое место. Так как я прошёл меньше девяноста процентов дистанции, меня не классифицировали, но поместили в протоколе выше тех двоих, кто сошёл ранее: Нико Кари с полетевшей трансмиссией и зацепившего поребрик Корнеева.