Столица произвела на меня неоднозначное впечатление. Конечно, портал привел меня на центральную площадь, тем самым всполошив немногочисленный народ. Оказалось, повелителей смерти боятся. Это обитатели замка привыкли к своему хозяину, поэтому их ужас не был столь осязаем, а простые жители шарахались от меня в сторону. Первым делом я направилась в самый приличный ресторан, напугав своим появлением весь обслуживающий персонал и управляющего в частности. Он долго и подобострастно мне кланялся, уверяя в своей преданности правящей семье, стране, богам и их заповедям, а когда узнал, что я просто хочу пообедать в его заведении, так обрадовался, что чуть не скончался от сердечного приступа.
В общем, мне выделили отдельный кабинет, не столько из желания защитить меня от внимания окружающих, сколько уберечь их нервы и свою прибыль. Я не возражала, сидеть одной на закрытой веранде второго этажа и любоваться цветами было намного приятнее, чем видеть страх и неприязнь в глазах людей. Поначалу я не понимала, как все эти люди, большинство из которых не маги, признают во мне потомка Галая. Да и память прадеда осталась глуха к моим запросам, его боялись и он воспринимал это естественно, но простые люди давно уже не шарахались от него. Вкушая удивительно вкусное жаркое и запивая его нежным розовым вином, я пришла к выводу, что все дело в моей внешности. Среди встреченных мной людей не было ни одного блондина, максимум попадались русые. А тут я со своими белыми волосами и черными глазами – живое воплощение богини смерти Алаи.
Ресторан мне понравился, мало того, что меня обслуживал сам управляющий, а еда была выше всяких похвал, так еще и денег не взяли. Данный факт очень понравился моей прижимистой жилке, доставшейся по наследству от Галая. И все же настроение нормального человека очень сильно завязано на его желудок. Потому что после сытного и вкусного обеда мое самочувствие улучшилось, а градус раздражительности сильно снизился. Боятся меня люди? Это их проблемы, а не мои.
Следующие несколько часов я гуляла по торговым лавкам. Почти в каждой от меня пытались отдариться, у кого-то я подарки принимала, а кому-то платила деньги, несмотря на заверения хозяев в искренности. Например, в лавке, торгующий тканями, я купила несколько рулонов, собираясь озадачить свою челядь пошивом новых штор и сменой обивки на мебели в моих апартаментах.
- Госпожа, я не могу взять у вас деньги, - расстроенно вздыхал старик, хозяин лавки. – Это же оскорбление богини.
- Оскорбление богов – это забирать хлеб у нуждающегося, - оборвала я старика. – Бери, труд должен вознаграждаться.
- Спасибо вам, госпожа, да продлятся ваши дни, да будет легким ваше служение, - поклонился пожилой мужчина. – Вы позволите вопрос? Знаю, о своей смерти спрашивать у богини не принято, обидеться может, но я не из праздного интереса. У меня двое малолетних внуков сиротами остались, один я их ращу. Мне бы знать, есть ли у меня время в запасе, али поверенного искать надо?
Я удивленно приподняла брови, собираясь сказать, что понятия не имею, когда умрет этот незнакомый мне человек и осеклась. Потому что видение его смерти всплыло перед глазами так четко и ясно, как будто я была тому свидетелем. Он умрет в этой лавке в один из дней следующего лета, полезет доставать с верхней полки рулон ткани и у него не выдержит сердце. Оно у старика давно барахлит, но он отмахивается от своего здоровья, стараясь успеть многое. И в первую очередь обеспечить нормальную жизнь своим внукам. Но, по-моему, он их слишком бережет, из десятилетних детей уже можно делать помощников.
- Внуков позови, хочу увидеть картину в целом, - распорядилась я, ни минуты не сомневаясь в том, что мой приказ старик выполнит.
Дед ушел вглубь дома и скоро вернулся с двумя худенькими детьми, мальчик и девочка были близнецами.
- Подойдите ко мне, - позвала я детей, пристально вглядываясь в них. В детях боролись страх и любопытство, но ослушаться они меня не посмели, а может, не смогли. – Вы своего деда любите?