— Ох, Валька!.. Покуда всего не запомнишь, спать не дам.
— Да запомню, я же способный.
— Способный, да не очень, и ветер в голове…
Голоса отдалились. Очевидно, охотники взяли вправо, к Салтному мыску. Я сидел на корме, принимая в лицо колючие брызги и шлепки ветра, но озеро уже не казалось мне таким мрачным и бесприютным, я словно согрелся у чужого человечьего тепла.
Я не первый год знал Петрака с его грубым, в оспенной насечке узкоглазым лицом, Петрака — кормильца восьмерых душ, в неизменно рваной, замасленной шубейке и штопаных-перештопанных штанах, Петрака, хмелеющего от одной рюмки — так редко доводилось ему пробовать винца, но только сейчас понял, каким душевным запасом обладает этот тридцатилетний парень, везущий свой тяжкий воз и ещё находящий в себе силу сердечного участия к чужой, посторонней жизни.
