30 июня. Вчера для мужа были именины сердца: он убил первого в жизни кабана. Сведения, сообщенные старшиною, оказались справедливыми и наши охотники действительно встретили верстах в 8 от Гульчи стадо кабанов. Муж заметил свинью, когда она уже уходила от него, и выстрелил ей вдогонку экспрессного пулею, но промахнулся; второй же выстрел круглою пулею догнал ее, она пошла шагом и, наконец легла. Пуля вошла в левую заднюю ляжку, прошла через внутренности, при чем сердце оказалось пробитым насквозь, и засела в правой: лопатке, которую и раздробила; удивительна живучесть животного, которое с пробитым сердцем шло еще некоторое время. Пуля, найденная в лопатке, точно срезана сверху, несколько кусков свинца отщеплено. Свинка молодая, с поросенком. Шкуру с неё сняли для московская Зоологического музея.
Снимание шкуры для чучела — вещь довольно сложная, и с большим искусством операцию эту проделал один из солдат охотничьей команды: сперва разрезается снизу кожа живота до грудной клетки, внутренности удаляются, затем переламывается спинной хребет, и туша, привешенная к древесному суку, вывертывается на изнанку, после чего шкура снимается чулком; на ногах оставляются копыта с последним суставом.
С головы шкура снимается с так называемым «пятаком» и губами. Работать необходимо хорошим и очень острым ножом. Когда шкура снята, с неё тщательно соскабливают остатки мяса и сала, после чего изнутри ее натирают солью и мышьяком, чтобы предохранить от червей и загнивания, и по возможности лучше просушивают.
Здешний климат не заслужил моих симпатий, хотя и отличается удивительными удручающим постоянством: ежедневно с 2 — 3 часов пополудни, после ясного жаркого утра, в горах раздаются глухие раскаты грома и собираются темные грозовые тучи: они ползут, ползут на долину и, наконец, разражаются над нею грозою и ливнем, который с промежутками продолжается часов до 10 вечера; и так каждый день неизменно, словно лихорадка.
Глава V.
Киргизы. — Киргизская женщина. — Наша прислуга. — От Гульчи до Кизил-Кургана. — Ольгин луг. — Яки, — Охота на кииков.
1 июля. Мимо нас все еще тянутся киргизские караваны, отправляющиеся на кочевья; своеобразную и красивую картину представляют они. Переселения эти составляют для киргизов праздник и совершаются с некоторою торжественностью: они одеваются в лучшее свое платье, мужчины в цветные, иногда шелковые халаты, женщины в свои снежно-белые тюрбаны, лошадей покрывают яркими попонами, верблюдов ведут на веревке с длинною бахромою; юрты покрыты коврами. Да и действительным праздником является для киргиза весеннее переселение его: стремится он на Алайскую долину, а на ней все, о чем может мечтать не избалованный своею суровою родиною, свободолюбивый киргиз. Там простор необозримый, там обилие воды, там такие тучные пастбища, что скот в неделю поправляется неузнаваемо, а в скот все его богатство; там, наконец, общество, так как они раскидывают свои юрты группами, иногда по сотне и более, образуя аул [14], а для киргиза общество необходимо, потому что общителен он и любопытен чрезвычайно.
Киргиз симпатичнее сарта, он еще полудикарь и в нем много детского; он честен, добродушен. гостеприимен, хотя и не лишен хитрости. Потребность узнать новость и поделиться ею, в нем так велика, что он скачет иногда верст за 30–40 к приятелю в соседний аул для того только, чтобы сообщить что-нибудь, по его мнению, интересное; малейшее известие является для него поводом устроить «томашу» [15]. Едущего по делу киргиза всегда сопровождают 2–3 добровольца с единственною целью посмотреть, что из всего этого выйдет.
В семье своей киргиз почти бесполезен: его обязанности сводятся к тому, чтобы накосить травы для скота на зиму, да и это несложное занятие обыкновенно исполняется юношами-подростками. Весь труд лежит на плечах женщины; она смотрит за скотом, доит, убирает, кормить его, делает кумыс, ткет ковры и материи из верблюжьей шерсти, седлает лошадей, словом— она в семье все. Зато и ценится она гораздо дороже сартянки: даже бедный человек платить за невесту «калым» скотом и деньгами на 400–500 руб., а богатый значительно больше; калым этот выплачивается нередко в продолжение 5 — 10 лет, и свадьба может состояться лишь по уплате калыма до последней копейки, так что выбор невест и сговор иногда устраиваются с десятилетнего возраста. Родители невесты оставляют себе из калыма за воспитание дочери небольшую сумму, так как, в свою очередь, обязаны снабдить дочь юртою и. полною обстановкою, также верблюдами, скотом, словом — самостоятельным хозяйством. Ходят женщины с открытым лицом; жених с невестою имеют, следовательно, возможность хорошо познакомиться заранее. В решении семейных дел женщина имеет большое значение, и голос ее не последний. Развод у киргизов в большом ходу и облегчен до чрезвычайности: все формальности по этому вопросу сводятся к тому, что супруги являются к своему «кази» [16] и заявляют о желании развестись; повод принимается во внимание всякий, хотя бы, например, не вовремя приготовленная для супруга пища. Без дальних проволочек, кази немедленно пишет постановление, которое читается супругам, и они разведены; дети оставляются отцу, хотя по обоюдному соглашению могут быть поделены. Жениться и выходить замуж можно бесконечное число раз.