***
Пора уже завязывать с таким способом возвращаться домой...
В этот раз я проявился на Земле в том же месте и в тот же час, когда я покинул ее в последний раз. А покинул я ее в прошлый раз для того, чтобы продолжать проходить производственную практику в еще Шервудском лесу. Сейчас я лежал в мягкой постельке рядом с мягкой Катечкой. Было утро того же дня той же локации. Тем не менее, я посмотрел на календарь, чтобы убедиться в этом окончательно. Рядом спала Катерина, а город за окном продолжал жить так, как и полагается жить селению, на которое в летний период никогда не сыплются глыбы льда.
Вздрогнув, я активно проморгался, вспоминая ту пляску перед глазами, которая была у меня буквально меньше минуты назад. А бултыхающиеся перед взором арбалетные стрѐлки, по всей видимости, еще долго будут вызывать у меня непроизвольный испуг. Мыслей о том, кто в меня стрелял, зачем, почему, откуда и как, даже не возникало. По уже накопленному опыту я знал, что все эти вопросы - бесполезны. И тратить время на поиск ответов ЗДЕСЬ - не стоит. Не стоит тратить того времени, которого у меня тут навалом. Я и не тратил. Придет время - я вернусь в Саратион и, даст Отец, все узнаю.
Ну а сейчас пора вставать, ведь сегодня у меня куч важных дел: нужно сходить к деду, что вечно ходит в капелюше, затем зайти на работу, проведать что там да как, потом прошерстить интернет на тему шаманов - больно я ими заинтересовался в последнее время, на волне читаемых мною книжек про игры... Или нет, сначала на работу, потом - к дяде Сёме, а уж потом - интернет. Да. Так и сделаю. Но сперва - завтрак!
Перед самым завтраком я неаккуратно заехал по столу пальцем. Снова, как и в прошлый раз, стол победил а Катька поиздевалась. А вот когда, во время обеденного перерыва на работе, я увидел помятого трамваем Мишкина «япончика», то основательно так пропотел. Причем - за пару мгновений моя рубашечка, в которой я и пошел на встречу с Игрой, стала буквально мокрой и тяжелой, как «Гротовый Доспех Хатра». Я просто стал как вкопанный и не мог вымолвить ни слова. Нет, у меня и раньше случались «дежа вю», которые попросту являлись здесь не более, чем зацикленными моментами личного сценария, но вот данный день у меня повторялся впервые, если не считать того раза, когда меня убил Файгиль. К рядовым «ранее виденным» моментам я настолько привык за этот месяц, что уже почти не обращал на них внимания - то самое загадочное «дежа вю» было для меня вполне обыденным событием, так как я знал его природу, но конкретно ко Дню Рождения меня в Игре я, наверное, не привыкну никогда. Он же пугает меня до чертиков!
На деревянных ногах и с перекошенным лицом я покинул озадаченного Мишку и двинулся к «ноябрянке». И чем ближе я к ней подходил, тем больше было мое желание ближе к ней не подходить. Но я шел, так как знал, что нарушать сценарий нельзя, чтобы не привлекать внимания тех, кто призван следить за «средней температурой по больнице». Добравшись до той человеческой пробки, спровоцированной белым фургоном, я, понятно, не удержался и повернул-таки голову направо.
Они стояли там же. И я их узнал, еще не довернув головы и не вперив в них взгляд, чуть ли не боковым зрением. Стояли те же двое, что и тогда, в толпе людей у шаурмячной. Высокий шатен и коротконогий «чечен».
***
Увидев меня, длинный усмехнулся и отвел взгляд в другую сторону. Карлик же смотреть не переставал, отчего у меня нехорошо так везде заскреблось.
- Чё вылупился? Иди давай дальше, пока ходится! - вырыгнул он в мою сторону приветствие.
- Автандил, ну что ты такой грубый-то, а? - к мелкому подплыла довольно красивая и даже царственная девица, которая ласково запустила свои длиннющие, но очень красивые пальцы прямо ему под макушку. По крайней мере, мне так показалось.
- Молодой человек, простите, пожалуйста, моего мужа, у него сегодня был плохой день, а все потому, что через три недели мы запускаем большой проект, который всецело зависит от Автандила. Вы ведь простите его?
Она игриво склонила свою прелестную белокурую головку на плечо, не забывая при этом столь тепло улыбаться, что мысли о какой-либо конфликтности ситуации попросту выветрились из моей головы. Как-то раньше, в различных книжках прошлой эпохи, было принято писать такие слова: «улыбались только губы, но ее глаза не улыбались. Они были холодны, как лед и излучали ненависть». Ну, или злость там, презрение - вот это всё. Так вот, глаза красотки Автандила улыбались. Открыто и тепло, как и приоткрытые губы, намекающие на пылкую чувственность страстной особы.