Но Автандил был все же убедительнее, поэтому я даже в ответ улыбнуться не рискнул, а поспешил покатиться дальше в сторону лавки с прилавками, заваленных антикварной рухлядью вьетнамского разлива.
Вот ведь черт! Они мне второй раз уже встречаются, причем, в одинаковых позах и одеждах, но назвать простым зацикливанием сценария данный эпизод у меня точно язык не повернется. Кто же они такие? Явно не «статисты», как большинство окружающих меня тел, не из простого населения, а явно кто-то повыше и посерьезнее, но все-таки - кто? Те, кто посадил меня охранять тот диск в «Протекторе»? Или наоборот, это были те, кто приходил его забрать? Скорее всего, второе, так как гориллыш попросту фонит агрессивным «бита-излучением»: ему явно хочется достать ту биту и размять мне весь корпус до веселого излучения.
А может, это кто другой? Кто-нибудь из местных «агентов Смитов» этой чертовой матрицы? Да не, вроде не сходится. Они бы сразу меня в оборот взяли бы, а уж потом разбирались. Ошибку допустить они всяко могут не бояться, ведь окажись я нормальным (законопослушным) мобом, то они попросту стерли бы мне память, и даже извиняться передо мной не пришлось бы. Ну а если бы они поймали именно меня, то... Тут додумывать даже не стоит.
Океюшки, запишу это на счет Джозефа, когда до него доберусь. Обязательно его об этом спрошу, так как тех людей он точно должен знать. Но сначала нужно все-таки до него добраться. Особого плана никакого не было, я просто покажу Семену Бенедиктовичу тот самый крестик, а там посмотрим. Что-то подсказывает мне, что торговец знает, что делать с тем товаром, который сейчас зажат в моем кулачке.
А крестик был знатный! Само его основание было не одинарным а двойным, сотворенным из двух спаянных между собой палочек с довольно заметным промежутком между этими столбиками. Сверху располагался полумесяц, «усами» вверх, далее шла прямая перекладина, а затем снова полумесяц, но развернутый в противоположную от верхнего сторону. И снова маленькая перекладинка внизу. Я видел похожие кресты на старых дедовых картинах, которые он привез из Германии, бывшей тогда еще нацистской. Его ранили уже на подступах к Берлину, поэтому сам исторически важный момент он лично не застал, находясь в бывшем немецком госпитале. Но, в списке трофеев оказался древний альбом с графическими рисунками. Дед забрал его только из-за одной картинки: на ней стоял город с очень похожими восьмиконечными «крестами» на башнях-луковках. А подписан рисунок был заморскими буквами, среди которых выискалось знакомое сочетание: «Moscou». Раньше я не придавал тому значения, но теперь все сильно изменилось, и я часто ловил себя на том, что стал пристальнее присматриваться к мелочам.
Товарищ Автандил из головы до сих пор не выходил, и поэтому, едва входная дверь закрылась за моей спиной, а хозяин появился перед моим лицом, я выставил перед хозяином напряженную руку с зажатым в ней крестом, наплевав на первоначальный план о «поговорить» и вообще на всякие приличия. Тот даже виду не подал, что удивлен тем фактом, что его приняли за вампира. И даже не сказал ничего. Он только смотрел на крест в моей побелевшей руке и глаза его становились все темнее и темнее. Не обронив ни слова, он медленно повернулся в сторону своей «кондейки» и жестом руки поманил меня за собой. Я поманился следом.
В той самой комнате, в которой я однажды очнулся в компании Джозефа, дядя Сёма проследовал к одной из картин (кстати, картины висели те же) отодвинул ее, чем-то там щелкнул и в стене открылся тайник. Достав оттуда какие-то предметы, дядя Сёма усадил меня на тот же венский стул, на этот раз обойдясь одним лишь кивком. Затем в левую руку он положил мне тяжелый металлический шар, украшенный как яйцо Фаберже, а из правой вытащил все еще зажатый в ней крест. Вместо него он сунул мне палку, с двуглавым орлом на навершии, с поднятыми кверху крыльями. С крестом же дед и вовсе сотворил нечто: развернув полумесяцы концами друг к другу, он придал кресту иную форму - крест, вписанный в окружность. Такие мне тоже попадались особенно они распространены в Англии, по-моему. Только на «моем» кресте круг, образованный двумя полумесяцами, был немного овалом и оптически создавал иллюзию глаза, смотрящего в прицел. Однако я и не подозревал, что этот религиозный атрибут вообще так умеет - сколько я его не тискал в свое время, он так ни разу ни во что не трансформировался.
Далее Семен Бенедиктович наклонился ко мне и... воткнул крестик прямо в металлический шар! И тут же исчез. А напротив меня сидел Джозеф, одетый все в тот же халатный смокинг.
- Здравствуй, Вор-Ран! Долго же ты ко мне шел. Что, важные дела государевы так задержали?