Отец страдал каменно-почечной болезнью, лежал в больнице, ему хотели делать операцию, но он не согласился и ушел из больницы. Когда мы с отцом пришли к Матушке, она увидела его, и сказала: «Молодец, что ушел, а то зарезали бы». Дала ему выпить компоту, и боли у него прекратились. Затем он съездил в Трускавец и совершенно исцелился. После своего исцеления отец полностью доверял Матушке, очень ее уважал. Брату моему предсказала, что оставит семинарию, женится, и только к 30 годам снова будет ходить в церковь, что и сбылось. Моей двоюродной сестре С. за пять лет предсказала: «Невестка Федорова». Сестра вышла замуж, и тестя звали Федор.
Были в монастыре послушницы Л. и П., Матушка предостерегала Л., чтобы она не брала П. в свою келию, потому что П. выведет Л. из монастыря. О, как страшно непослушание вообще, а рабам Божи-им в особенности! Л. взяла П. в свою келию. Через некоторое время П. едет домой к себе в Донецкую область и берет с собою Л. Некоторое время Л. жила в доме П., но родители П. стали возражать и выгнали Л. на улицу. Денег на дорогу, чтобы вернуться в монастырь у Л. не было. Она скиталась без работы и жилья. Чтобы как-то определиться вышла замуж за шахтера. Он оказался пьяница и убийца. Сейчас у Л. двое детей, жизнь не сложилась и горько сожалеет, что ослушалась матушку Алипию.
Иеромонаху Роману предсказала, что он первый будет по ней служить панихиду. Когда в монастырь сообщили, что Матушка умерла, я поехала в Лавру и первым встретила о. Р. и сообщила ему эту печальную весть. Он пошел к о. наместнику, попросил благословения и мы поехали к Матушке. Так и исполнилось ее предсказание, отец Роман первым служил по Матушке литию.
Воспоминания Аллы Б.
Со слов моей бабули: Матушка жила в избушке возле автовокзала. В ее отсутствие в комнатке случился пожар и милиция, отобрав документы, обозвав ее ненормальной, погрузила нехитрые пожитки на машину и перевезла в Голосеево. Поселок, к этому времени, выселяли в Теремки, дома сносили, получалась настоящая пустынь.
Поселили ее в домике, где жила Евдокия Петровна Калиберда – Беззуб, которая жива и по сей день, она получила квартиру, но не спешила переезжать туда, понимая, с кем по соседству живет. У местного, в основном неверующего населения, Матушка вызывала смешанные чувства: кто считал ее ненормальной, кто колдуньей, а у меня она всегда вызывала благоговение. Бабуля очень часто бывала у Матушки, советовалась, с нею, консультировалась, но, видя мой духовный уровень, немного мне рассказывала о слышанном, но кое-что припоминаю: когда-то ей пришла в голову мысль отвезти Липе (так мы ее называли) дров. Было безумно холодно. Бабуля собрала на работе остатки старой мебели, палок в лесу и на санках повезла к Липе.
Дрова были приняты со слезами, она замерзала. После Матушка вспоминала: «Ты меня спас, я совсем замерзал». Матушка говорила бабуле: «Тебя убьют в березках».
– Откуда вы знаете, матушка?
– Мне Ангел сказал.
(Об этом же ей говорила покойная юродивая Ольга из Флоровского монастыря). Липа часто выходила на улицу, встречая бабулю, которая была еще в минутах 10 ходьбы от нее. Так на улице и ждала. Когда Евдокия Петровна молилась, Липа говорила: «О, сейчас дедушка хороший сюда приходил!» Бабуля, видно, для того, чтобы не смущать покидающую этот мир Липу, а может быть по каким-то другим причинам, стала ее ругать, называть самозванкой. Но, когда Матушка умерла, то призналась: «Вот Липа – это была великая святая!» Обо мне разговоры велись неоднократно, это я видела по выражению лица бабули, но мне об этом не сообщалось. После смерти матери, я находилась в тяжелейшем состоянии, и бабуля предложила сходить к матушке Алипии. За нами увязалась одна знакомая, известная своей раскомплексованностью. Я остановилась в стороне, а бабуля со знакомой минут 15 стучали в дверь. Ответа не было. Тогда они пошли вдвоем к Е. П., а мне велели подойти к двери одной. Тут же, не дожидаясь стука, появилась в дверях Липа и сообщила официальным тоном: «Уходи, я занята. Сегодня суббота, завтра воскресенье, мне надо полы мыть». После Евдокия Петровна сказала, что Липа так кричала минут 15, как никогда и бегала по комнате. Знакомая же не успокоилась, ее задело то, как с нею обошлись и однажды взяв свою подругу, подарки отправилась к Липе еще раз. На Матушке была ушанка, с задранным вверх ухом, она пила чай и говорила: «Не понимаю, зачем вы ко мне пришли?» (Подруга любила гадать на картах, читала хиромантию и т. д.) «Вот у меня ухо болит». Вскоре эту подругу положили в больницу с ухом. Долго я к Липе не ходила – боялась ее обличения. Затем мне стали сниться сны: прихожу я к ней, у нее много народа, она всех оставляет и занимается только мною одной и так мне с нею хорошо! Видела я и домик, и огород, все как наяву. Утром встану и говорю: «Не пойду!» Такие сны мне снились несколько раз. В последнем сне пришла моя мама, взяла меня за руку и отвела к Липе. Но я все равно к ней не пошла. Тогда Липа стала мне попадаться на улице, стала садиться именно в мой троллейбус, проходила мимо аптеки, где я стояла у окна и что-то покупала, в моем гастрономе, хотя я ее раньше там не видела. Молча, она проплывала мимо меня, а на меня нападал страх. Я об этом рассказала своей крестной, и она сказала, что Липа зовет меня и надо к ней идти. В первый мой визит Матушка смотрела на меня с таким интересом, просто с изумлением, как будто я только что с Луны свалилась и стояла перед ней. На шее у нее была большая связка ключей, она стала открывать какой-то замочек и говорит: «Видишь сколько у меня ключей, как у ненормального». В доме мне предложила сесть, подняла глаза к иконам и спросила: «Кто приходил?» Ответа я не слышала. «А что приносил?» Ответа снова я не слышала, но мне было как-то необыкновенно страшно. «А? Что? Ты смеешься надо мной? Игумен? Игу-у-мен! Игумен примером должен быть. Вот кто игумен» – и похлопала по руке монахиню Гавриилу из Покровского монастыря. Другая часть была посвящена беседе с окружающими. Много я не понимала, но в конце Матушка спросила: «У кого болит горло?» Оно болело у меня, но прошло после того как выпила у нее лимонада. Но я смолчала, тогда она обратилась к ребенку: «Надо мороженого меньше кушать!» Подняла глаза к иконам: «Можно мне кабачковую икру кушать? Нет, – засмеялась, – не хочет, чтобы я ел ее». С тех пор я не ем кабачковой икры, у меня к ней отвращение.