Стала как-то Матушка рассказывать, что у одного деда Калашникова были деньги 5 тысяч, стали деньги менять и все деньги пропали. Тогда я вспомнила, что мой дедушка жил в селе и его все прозывали «калашником» и когда меняли деньги у него было 5 тысяч и все деньги пропали. Матушка спросила: «А что делал он?» Говорю: «Калачи пек». Даже о моем дедушке матушке было открыто.
Очень строго матушка Алипия соблюдала посты – Первую и Страстную неделю Великого поста, среду и пятницу каждой недели она ничего не ела. Спать не ложилась, всю ночь молилась. На шее на шнурке носила большую связку ключей – своеобразные вериги. Интересна их история: рассказывала, что во время войны, находясь в немецком лагере, работала на каком-то заводе, говорила: «Подойду ночью к сетке, разрежу ее и всех выпушу, все уйдут и живы, останутся и никто не знал, где они девались». И за каждого спасенного ею человека на шее прибавлялся ключик маленький и большой, беленький и желтый. Эту тяжелую связку матушка носила на шее до самой своей смерти. Тонкий, крепкий шнурок впивался в тело, оставляя глубокий синий рубец.
В нашей церкви заболел священник – инсульт, отняло всю правую сторону. Пришла я к матушке, плачу: «Не плачь, Марфа, а то тебя бить будут. Он поправится, еще служить будет». Я не поверила. Сварила Матушка мазь – смалец, клубника, земляника и, конечно же, молитва, и говорит: «На, пойди отдай о. Михаилу, пусть помажет руку и ногу и будет здоров». Иду в церковь, несу мазь и думаю: как же мне ее передать, ведь я не знаю, где он живет. Навстречу мне идет о. диакон. Я расспросила его о состоянии здоровья батюшки и передала ему матушкину мазь. Через два дня я была у Матушки, а она говорит: «Отец Михаил уже на веранду выходил, скажи ему, чтобы обо мне помолился». На другой день иду я в церковь встречаю о. диакона спрашиваю о состоянии здоровья батюшки: «Ой, раба, что вам сказать, плохо, лежит батюшка без движения».
– Как лежит? А матушка Алипия сказала, что уже вставал, на веранду выходил?
– Да что вы, я от него иду сейчас, он лежит и даже не поворачивается, куда там ему выходить!
Прошло три дня. Иду я в церковь и слышу, кто-то зовет: «Раба, раба!» Оглядываюсь, идет о. диакон и машет мне остановиться. Подходит ко мне и говорит: «Правду ваша Матушка сказала, действительно, о. Михаил уже вставал и выходил на веранду, попросите свою Матушку, чтобы обо мне помолилась, я заболел».
Через три дня о. Михаил пришел в храм и вою службу стоял в алтаре. Вскоре и служить стал. Рассказала я об этом Матушке, а она мне: «Я же тебе говорил, а ты мне не поверил». Встретил меня отец Михаил, назвал по имени, Иустиния, и сказал: «Я все сделал. Как ваша Матушка сказала, и мне стало легче, и Матушку вашу я увидел, она в круглой меховой шапочке, маленькая, худенькая» – и описал мне ее внешность и одежду. Я удивилась: «Как же вы с костылем поехали к ней, вам же так тяжело ходить?» «Да не ходил я к ней, она сама явилась сначала в своей одежде, а потом отмахнула рукой от лица, и стала такой ослепительно-белой, молодой, в короне и такая красивая, что я смотреть на нее не мог». Эту мазь я целую ночь мешала, а матушка молилась по четкам. После своего чудесного исцеления, отец Михаил еще 10 лет служил в церкви Покрова Божией Матери на Мостицкой улице. Я ходила в очках. Говорит мне матушка: «Заправь лампадку». Стала я взбираться на табуретку, а она мне: «Постой». Взяла меду, помазала слепому котенку глаза, потом себе и говорит: «Давай и тебе помажу». Намазала мне обильно глаза, мед в середину попал, глаза печет, по лицу расплылся, утереться нечем, а матушка повторяет: «Лампадку заправляй». Пытаюсь заправить, но ничего не вижу, трудилась, кое-как зажгла. В 12 часов ночи говорит мне: «Иди домой, утром придешь». Я испугалась: да как же я ночью-то доеду! «Ничего, довезут. Не бойся!» Пошла я смущенная. Чтобы это могло все значить? Вышла из леса – автобус стоит. Доехала до конечной остановки – троллейбус меня ожидает. Итак, нигде не задерживаясь в два часа ночи, я была дома. А утром еду к Матушке. Прихожу к ней, а она меня спрашивает: «А где твои очки?» Тут только я спохватилась, что я их у Матушки на окне забыла. Да они мне уже и не нужны были, – я стала хорошо видеть. «Ну, выпускай курочек» – снова день полон забот, трудов, встреч с людьми, но уже без очков. До сего дня я очков больше не ношу.