26 октября в среду с мужем я была у Матушки. Я читала псалтирь. Прочитав 2 или 3 кафизмы, хотела читать дальше, но матушка меня остановила: «Хватит, еще 3 дня ходи ко мне читать псалтирь». Я приходила и через ровное количество кафизм останавливала меня: «Хватит». В воскресенье 30 октября я с дочкой была у матушки с 13 часов до 15:30, читала псалтирь. Матушка лежала на кроватке совсем ослабевшая. Мы и не предполагали, что это были ее последние часы пребывания на земле. В этот день у Матушки нас было 7 человек. Когда я закончила читать, попросила благословения пойти на могилку к о. Досифею и о. Феофилу. Матушка ответила: «Идите, помолитесь святым». Тогда они еще не были прославлены, но Матушка предсказала их прославление. «Каждого в отдельности я благословить не могу, а всех сразу благословлю». Высоко подняла свою натруженную руку и широким крестом всех нас осенила.
На могилке у преподобных мы помолились, приложились ко крестам. Неожиданно налетела темная туча, и пошел крупный снег, пушистый, густой. Стало темно. Но как-то сразу туча прошла мимо, и стало светло. Яркой голубизной светилось небо, солнце играло и переливалось всеми цветами радуги, яркие его лучи касались земли, выпавший снег растаял, и от него не осталось и следа. У каждого из нас на душе стало так легко, была такая душевная радость, которую трудно передать словами. У пещеры преп. Досифея пели псалму «Ты не пой соловей», у всех текли слезы, но это не были слезы скорби или печали, это были слезы какой-то внутренней радости и облегчения. Позднее я узнала, что именно в это время в 17 часов вечера исстрадавшаяся, утомленная душа нашей незабвенной матушки Алипии, оставив земные тяготы, отошла в вечность.
Приехала домой и тут звонок по телефону – Матушки нет! Она, наша дорогая, говорила: «Снег пойдет, кто ко мне придет. Умру в холод, картошку люди разберут». Рано утром поехала к Матушке. Вся земля, деревья, кустарники были укрыты инеем. Вся земля была белая. Матушкина келья и все вокруг нее было серебристо белое, необычайно красиво. В лесу стояла необыкновенная тишина. В понедельник целый день я провела у Матушки. Она лежала тоненькая стройная и казалась молодой девушкой, личико чистое, светлое, без единой морщинки, как бы улыбающееся. Эту улыбку в своей памяти я храню все время. Так было хорошо возле Матушки, что не хотелось отходить. Руки, сложенные на груди были теплые и мягкие.
В 13 час из Лавры приехал иеромонах Роман Матюшин и отслужил литию. В 16 часов матушку увезли во Флоровский монастырь к вечерне, а утром, после литургии отслужили погребение и отпевание. Храм был полон народа, пришли все духовные чада Матушки и все, кто ее знал. У всех в руках были свечи, все плакали, прощаясь с нашей дорогой Матушкой. Похоронили Матушку на Лесном кладбище с монахинями Флоровского монастыря. Позднее, встречаясь на могилке, мы вспоминали, что каждый из нас что-то ощущал при прощании с телом дорогой Матушки: кому-то ручки были теплые, кто-то ощущал аромат благоухания, а у кого-то была душевная радость и какое-то облегчение, что от земных трудов успокоилась ее многотрудное тело. День был солнечный, яркий, тихий. Каждый месяц 30 числа, на второй день Пасхи, на день апостолов Петра и Павла и, конечно, 30 октября в годовщину ее кончины вот уже 12 лет собираются на могилке все, кто знал при жизни матушку Алипию. Стали приходить и те, кто ее не знал, но в ком загорелась искра тепла и любви, желая узнать о ней, о ее жизни, трудах и подвигах, сожалея что, не знали ее при жизни. Но всем Матушка помогает, всех слышит, в ком сердце чистое и помогает обновить дух свой.
Монахиня Н. Флоровского монастыря
О матушке Алипии узнала от сестер, и они повели меня к ней. В монастыре мое послушание было смотреть за сторожевой собакой. Ох и натерпелась я от сестер за такое послушание, чего только не наслушалась. Спросила у Матушки полезно ли для души такое мое послушание – смотреть за собакой. Матушка сказала: «Лев – это твой четвертый угол». Я не поняла, что это означает, сестры мне потом объяснили, что в четвертом углу изображается Апостол и Евангелист Лука со львом. А однажды я приехала к матушке с псом. Она ласкала его, называла львом. Большой, красивый он действительно был похож на льва, вынесла и дала ему большую коробку шоколадных конфет, которую он всю с удовольствием съел.
Зять собирался поехать на север на заработки. Спросила я у Матушки, можно ли ему ехать. «Ничего не заработает, а потеряет и то, что имеет, да еще в тюрьму попадет». Дома я передала Матушкины слова, но зять не послушал и поехал. Работы было мало, техники не дали, а те деньги, что заработали, один руководитель себе присвоил. За остатки своих денег едва домой добрался. Стал дома грозить, что вытрясет деньги у начальника. Мы напомнили ему Матушкины слова, и зять смирился, поверил, что можно еще и в тюрьму попасть.