Моему другу Анатолию Матушка указала с кем ему изменяет жена. Впоследствии все подтвердилось.
Жизнь Матушки резко выделялась своими добродетелями: полным нестяжанием, самоотвержением, необыкновенной любовью и смирением. За столом, во время обеда, она заботилась о каждом и когда не хватало места всем за столом она отходила, садилась на досточку, говорила: «Я уже кушал». Пищи в тарелки всегда клала много и требовала, чтобы все съедали. Когда от нее уходили, спрашивала не нужно ли чего на дорогу. Несколько раз мне и моим знакомым предлагала деньги, как бы предсказывая скорую нужду в них. Когда я пожелал поехать на послушание в Почаевскую лавру, чтобы там и остаться, Матушка предвидев это сказала: «Поезжай, немного побудь и возвращайся». Так все и случилось – на постоянно мне остаться не удалось и я немного потрудившись, возвратился домой.
После армии я долго не мог устроиться на работу и больше месяца напрасно оббивал пороги предприятий. Рассказал Матушке свою нужду, она помолчала, а потом сказала: «Уже завтра найдешь, сразу возле трамвая и начальник неплохой». И действительно, трамвайная остановка располагалась у проходной завода и на работу я ездил трамваем и начальник был хороший, когда мне нужно было отпускал с работы. Все так и случилось. Несколько раз я обращался к Матушке за молитвенной помощью в трудные минуты и скорая помощь никогда не замедляла.
О своей смерти еще за полгода Матушка стала говорить: «Я уйду, когда будет первый заморозок и пойдет первый снег». Помня Матушкины слова, я отстоял раннюю литургию и поехал к Матушке. Она лежала совсем слабенькая, увидела меня и говорит: «Ты что думал, что я уже ушел?»
Снова я посетил Матушку в пятницу, 28 октября, то есть за два дня до ее смерти. Она у всех просила прощения, всех благословляла, наклонила мою голову и поцеловала меня в лоб. Действительно, 30 октября был сильный заморозок и вечером пошел снег. Сердцем я почувствовал, что в это время душа Матушки отошла ко Господу.
В Голосеево я не поехал, а пришел только на похороны. Часто бываю на Лесном кладбище, на могилке Матушки и у ее домика в Голосеево. В душе храню добрую о ней память, ведь матушку нашу Алипию нельзя забывать, она постоянно о себе напоминает своими предсказаниями и чудесами, являемыми на могилке.
Мой отец пришел на могилку к Матушке утром. Было пасмурно и холодно, моросил дождь. Приложившись к кресту, отец увидел, что лампадка не горит. Досадуя на себя, что он не взял спички, отец стал рыться в сумке, надеясь все-таки их найти. Кругом – никого. Так и не найдя спичек, отец вдруг увидел, что зажженная невидимою рукою лампадка горит ярким светлым огоньком.
В первую годовщину после смерти Матушки, на Светлой седмице, я со своим другом пришел на могилку. Там уже были две женщины, имя одной Анна, а другую я не знаю. Мы с другом помолились, приложились ко кресту. Женщины стали нас приглашать к столу, достают из сумки пищу. Одна говорит: «Я взяла из дому 3 яичка, мы одно разделим на двоих,мальчикам будет по одному». Положила на стол 3 яичка и продолжает рыться в сумке и достает еще одно яичко. Женщина говорит: «Я точно знаю, что брала три яйца, откуда появилось четвертое, да оно и не мое, у меня даже краски такой не было!» И, действительно, яичко ярко-красное, очень красивое, большое, отличалось от остальных. Дивны дела Твои, Господи!
Вспоминает Любовь Равская
О матушке Алипии мне много рассказывала Ольга, она ходит в нашу Покровскую церковь. Мне очень хотелось тоже побывать у подвижницы. «Если Матушка благословит, то я поведу тебя к ней», – на мою просьбу ответила Ольга.
«Это какая, та что кирпичики ложит и дом себе строит?», – после таких Матушкиных слов Ольга со мною поехала в Голосеево. Когда я впервые переступила порог Матушкиного домика, она посмотрела на меня, потом на иконы и спросила у святых: «Что нашенская, родственница?»
У матушки я чувствовала себя неловко оттого, что не знала как себя вести. Я боялась говорить или что-либо спрашивать. Но мне было необычайно хорошо у нее, я чувствовала ее теплую доброту и необычайную любовь, не только ко мне грешной, но ко всем приходящим к ней. Позднее я привела к Матушке отца Кронида, она встретила нас необычайно тепло, накормила досыта, а потом обратилась ко мне: «Это ты священнического деда привела?» Я созналась. «Ты игуменья». Я стала возражать, что живу в семье, у меня муж есть, какая же я игуменья. «Игуменья, игуменья, я тебя во Владимирском соборе видела, ты игуменья».