– Сегодня ты надзиратель? – спрашиваю я Тони, возвращая ему телефон.
– Это расплата за мои грехи, – отвечает он, кивая в сторону «аквариума», где сидят сержанты.
Мое настроение слегка поднимается при мысли о хорошей компании, но затем резко падает, когда я узнаю, кто из сержантов сегодня дежурит. Обычно в ночную смену в изоляторе их дежурит четверо. Я смотрю на сержантов, мысленно сопоставляю их лица с именами, обращаю внимание на номера на погонах и стараюсь не вздыхать, как наглый подросток, когда узнаю сержанта Дебдена. Работать надзирателем в пятницу вечером не так уж плохо – гораздо хуже работать надзирателем в пятницу вечером под руководством сержанта-придурка. Да, это гораздо хуже. Я вежливо ему улыбаюсь и планирую держаться от него подальше.
Вечерняя смена, с 14 до 22, самая оживленная. А сегодня у нас в изоляторе несколько задержанных, которых нужно регулярно проверять.
Комната надзирателей совсем маленькая и расположена прямо в центре изолятора. Три из четырех ее стен стеклянные, поэтому ее и называют аквариумом. Здесь одна смена передает дела другой: сообщает наиболее важные данные о задержанных и докладывает об инцидентах, которые произошли. Мы дежурим с 14:00 до 22:00 – самое оживленное время.
– Слушайте внимательно, ребята, – говорит один из сержантов, дежуривших в утреннюю смену.
Тони закрывает дверь «аквариума», и гомон задержанных сразу становится приглушенным. В этом маленьком помещении находятся двенадцать человек, большинство из которых непринужденно прислонились к столам, комодам и полкам с документами. На собрании присутствуют два сержанта и три стажера из утренней смены, четыре сержанта из нашей, надзиратель, я и Тони. Сержант, передающий нам дела, стоит перед большой белой доской, на которой написаны имена задержанных и номера камер, где они находятся. Еще там указана разная дополнительная информация: проблемы со здоровьем, опасность для надзирателей и причина ареста. Как обычно, на доске полно кривых букв, неразборчивых пометок и красных предупреждающих знаков. Практически у каждого задержанного есть проблемы со здоровьем, связанные с употреблением алкоголя или наркотиков. Многие ведут себя агрессивно.
– Итак, – продолжает сержант, – на данный момент у нас семь задержанных, включая женщину в Ж3 и двух подростков в МД1 и МД2.
Он делает паузу и просматривает записи. Девушка-стажер из утренней смены широко зевает. Мне завидно, что ее смена уже завершилась.
– Я буду говорить только о тех, кто требует отдельного внимания, – продолжает сержант. – Троим необходим контроль каждые пятнадцать минут. Мистер Трангмир из М3 – алкоголик-диабетик, а это сложное сочетание.
В комнате раздается смешок.
– Он оказался здесь за публичное распитие спиртных напитков, но в камере ведет себя тихо. Его нужно регулярно проверять из-за проблем со здоровьем. В М7 находится мистер Браун, у него психическое расстройство и суицидальные наклонности – думаю, тут все ясно. В МД1 содержится Адам Лейси. Я уверен, вы все слышали о нем, это один из известнейших грабителей в округе. На воле со своими дружками он смелый, а в камере рыдает, как младенец. Ему всего тринадцать, поэтому его тоже нужно контролировать на всякий случай.
Я все время хожу от одного задержанного к другому: это люди с зависимостями или суицидальными склонностями, и постоянно приходится контролировать их состояние.
Я открываю блокнот и делаю пометки о Трангмире, Брауне и Лейси. Мне, как надзирателю, придется проверять их состояние каждые пятнадцать минут. Это означает, что я не просто буду бросать на них взгляд через щелку, а поднимать их, наблюдать за движениями и задавать им вопросы. В прошлом в изоляторах временного содержания умирало очень много наркоманов и алкоголиков, и мы не можем позволить им долго оставаться без контроля. Из-за необходимости проверять алкоголиков, наркоманов и задержанных с суицидальными наклонностями мне придется все время быть на ногах. На самом деле так даже лучше. Нет ничего хуже нудной смены в изоляторе.