— Собачьих-то зачем нарезала?
— Каких собачьих? Разве такие бывают?..
— Несъедобные грибы у нас зовут так — собачьими. Погаными.
За лето бабушкину школу сборщицы грибов прошла. Стала в названиях разбираться и где какой гриб надо искать, в каких местах.
— Не надо торопиться, — вразумляла она. — Присматривайся, бегом не беги. Гриб чуять надо… Под ноги смотреть, а не по верхам.
— Чуять… Чудно, баб Оль, говоришь. По-собачьи чуять, что ли? Землю носом нюхать? — И рассмеемся обе.
— Жадничать тоже не надо. Радуйся находке. У жадности да у зависти глаза велики. Жадному всё мало. Норовит скорее грибы с ножкой подергать. Старый гриб ногой не пинай. Пускай свой век доживает. От него молоденькие пойдут. Несъедобные грибы и другие, какие не знаешь, тоже не трогай. Растут себе и растут, человеку не мешают. В нашей глупости природа не виновата.
С пустыми корзинками из леса обычно не приходили. Я научилась радоваться грибам, ягодам, цветам луговым и полевым, как радовалась им бабушка. Любоваться растущим на просторе деревом, плывущими по небу белопенными облаками, солнечными восходами и закатами, каждый раз неповторимыми по тонкости и богатству красок. Любоваться, как любовалась этим бабушка. Мир открывался мне ее глазами. Я сопереживала вместе с ней сломанной у дороги березке, воробьиному птенцу, выпавшему из гнезда, пчеле, бьющейся в оконное стекло, плачущему котенку, выброшенному из дома. Баба Оля не оставалась равнодушной к разворошенному кем-то лесному муравейнику, поправляла, забрасывала прутиками. Она любила мир, который окружал нас. В любви был сокровенный смысл ее жизни.
Случалось, в поисках грибных мест мы уходили далеко от села. Пропадала из вида высокая колокольня. Тёпловский лес заканчивался раздольной луговой лощиной. За ней широко желтело поле спеющей ржи, ходило под жарким ветром, бегущим вдаль, к самому горизонту, волнами, звало, манило к себе волнующей тайной незнаемого, невиданного. Туда, к этому неизведанному, плыли по небу белоснежные облака, плыли и пропадали за обрезом ржаного поля. А что там дальше, куда уплывают облака, какие новые края, где хочется побыть, вдруг откроются перед изумленным взором?
Под холмом струился, бежал родниковый ключ. Здесь мы отдыхали. Ключевая вода журковала, говорила что-то своим переливным говором. О чем журкует родниковый ручей? Какую тайну выговаривает? Хорошо бы разгадать эту тайну, изъяснить себе ее смысл. Под непрерывное тихое журкование мне виделось… Родниковый ключ бежит к озеру Светлояр. Он знает тайну этого легендарного озера. Говорит моему воображению о граде Китеже, который скрылся от татар, ушел под воду на дно со всеми домами, церквями и другими постройками. Спасся Божьим промыслом. Мне виделось… Я иду за бегущим из-под горы родниковым ключом через ржаное поле, спускаюсь в зеленую долину, поднимаюсь по холму к высоким соснам. За ними виднеется внизу светлое большое озеро. На его берегах вокруг белеют высокие колокольни церквей с золотыми куполами и крестами. Теснятся городские постройки. И ни души не видно на улицах и возле храмов. Ярко отсвечивают на солнце купола, ажурные православные кресты на маковках. Вот оно, озеро Светлояр и град Китеж… Это о нем рассказывала мне баба Оля… Спущусь с лесного холма и окажусь в нем. Радость охватила меня, радость встречи с невиданным наяву дивом. Иду, тороплюсь… Вдруг чудесное видение исчезнет так же неожиданно, как и появилось? Нет, не исчезает. Церкви уже рядом. Колокольни уходят ввысь. Возле кажусь себе такой маленькой… Крещусь на высокие кресты. Всем существом чувствую зачарованную пустынность, молчаливое величие. Молчат старинные колокола на колокольнях, не трубит в золотую трубу Архангел с высокой маковки, не слышно криков и пения птиц, голубиного воркованья. Не двигаются стрелки на циферблате башенных часов. Время давно остановилось здесь, замерло навсегда. Бледно-зеленая трава, трава забвения растет возле церковных стен. Они сложены в строгом порядке, украшены белокаменной резьбой, изображениями львов и сказочных птиц, диковинных плодов и цветов. Кованые железные двери закрыты на большие замки, засовы покрылись рыжей ржавчиной. Внутрь не зайти. Невозможно заглянуть в окна, не дотянуться до них с земли. Не отомкнуть тяжелых старинных замков, не отодвинуть пудовых засовов…