Ученый с мировым именем. Что тут удивляться? Самый умный, самый красивый, самый нежный… ЕЕ МУЖЧИНА! Остальное не имело ровно никакого значения. И не собиралось иметь в ближайшие… лет двадцать.
— Вот внуки пойдут, тогда и опустят дедушку с небес на землю, — ворковала Валентина в редкие минуты общесемейной идиллии, лукаво подмигивая сыну.
— У кого внуки? — отрывался от монитора Осман. — У Заура?
— У кого же еще! — смеялась супруга, прикладывая палец к губам, предупреждая вопрос Алика.
У Заура уже и правнуки появились. Но не разочаровывать же академика двух известных всему мира академий, что он безнадежно отстал от жизни! Только не это! Так и жили.
А затем Осман возглавил научный Центр космических разработок. Казалось бы, какое отношение имеет биолог, пусть и всемирно известный, к космосу? Оказалось, непосредственное. В Центре шла работа по созданию искусственных организмов для жизни на космических станциях. Так что опыт и возможности Османа весьма кстати пришлись. Только Валентине от этого легче не стало. Муж совсем оторвался от жизни. Они пять лет вместе никуда не выезжали. Практически не выходили. И даже не выглядывали.
— Ваш муж — достояние Федерации! — сказал на одном из приемов министр. — Берегите его для нас!
И она берегла. Изо всех сил. Предупреждая желания, заслоняя от проблем. Только бы у него все было хорошо, только бы было!
— И разве скажешь, что не чеченка! — укоризненно качала головой мама. — Куда им до тебя! Ты ж в нем растворилась. Без осадка.
— Так и должно быть! Я же люблю…
— Как бы не сгорела ты от этой любви, девочка моя…
«Сгореть? Легко! И не жалко ни капельки! Только вот сына подращу… Хотя нет, как тут они без меня? Пропадут же… Придется остаться… надолго. Если не навсегда».
Так и жила Валентина. Купаясь в упорной своей самоотверженности, наслаждаясь великим своим чувством. И огромным женским счастьем.
Успешная в бизнесе, материнстве, любви…
Кому скажи — интимная близость максимум раз в месяц, а радости до следующего раза хватает. И дух захватывает, что даже неудобно перед людьми. А так… ладонь в ладони перед сном. Целомудренный поцелуй в щечку перед уходом. Короткая, но такая сладкая дрема на теплой еще мужниной подушке. И ты уплываешь на волнах счастья…
Теперь Валентина не то что плыла — неслась по этим самым волнам, крутилась в бешеных водоворотах, низвергалась с высочайших водопадов, распадаясь мириадами брызг по высокой сини неба, пронзительной зелени молодых трав, согретой солнцем кедровой коре…
Каждый божий день любимый принадлежал ей. До кончиков пальцев, до последних сединок на висках, до обрывков мыслей в невероятно мудрой голове! Он даже ноутбук с собой не взял! Просто улыбнулся, развел руками:
— Все, аут, девочка моя, я весь твой. Месяц в полном твоем распоряжении. Ты это заслужила.
И ненастное утро за окном казалось ей солнечным полднем. Холодный июнь — знойным июлем. А порожистая сибирская речка — Индийским океаном. Только бы рядом. Только бы вместе. А вокруг никого…
Два дня они просто наслаждались покоем. И близостью. Сидели у костра, болтали ни о чем, ловили рыбу, парились в баньке. Даже отважились на семейные заплывы в быстром холодном течении реки.
— А знаешь, что эта красавица, — стуча зубами, Осман бежал впереди жены по направлению к бане, — названа в твою честь!
— О какой красавице ты говоришь? — смеялась Валентина, пытаясь опередить мужа — слишком уж холодной была вода в своенравной речушке!
— Об этой! — супруг махнул рукой назад. — О речке, конечно. А ты успела уже приревновать?
— Еще бы! С таким мачо следует держать ухо востро! Стоит лишь на миг отвернуться — уведут!
— Глупенькая моя, — Осман прижал жену к теплой стене парилки, приник к посиневшим от холода губам, — глупенькая… Никто мне не нужен, кроме тебя! А за мачо — отдельное спасибо!
И окатил любимую ядреным хвойным настоем.
— Я тоже так хочу! — дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся и дрожащий всем своим худеньким детским тельцем Алик. — Меня полейте!
И снова банька заходила ходуном — смех, счастливая дурашливая возня, стук тазов и ведер, клубы пара, плеск воды…
Она вернулась к разговору после того как выставила на стол ужин. Непременный самовар, миску с политым медом творогом, плюшки…
— Так кого это назвали в мою честь?
— Да речушку эту. Валюшина. Так и называется. Честное слово! И поселок к нам ближайший тоже. Думаешь, я просто так сюда приехал? А вот и нет! С умыслом!
— Знаем мы твои умыслы, — подмигнула Валентина сыну. — Лишь бы по-твоему.