Расположенный рядом типичный современный «райцентр» Тадмор с гостиницами, ресторанами, стандартными домиками, равно как и глинобитные постройки соседней арабской деревушки, ничего общего с Пальмирой не имеет.
Стыдно признаться, но до приезда в Сирию я о Пальмире знал лишь то, что она где-то существует. Воображению представлялись оживленные улицы южного города, утопающего в зелени стройных пальм…
Вот уже около часа я со своим спутником-переводчиком в составе туристской группы еду почти строго на восток по узкому разбитому шоссе, свернув чуть не доезжая Хомса с широкой и оживленной автомагистрали. Давно исчезли богарные пашни, раскинувшиеся было по обеим сторонам дороги. Машина вползает на очередной холм, и вновь, насколько хватает глаз, вокруг желто-коричневая, слегка всхолмленная, безлюдная голая земля. Десятки километров пути и не единой души, хотя по статистике тут на один квадратный километр приходится пять человек. Но вот вдали показалось несколько черных коробков. Это шатры бедуинов. Один из них совсем рядом с дорогой. Останавливаемся. Через несколько минут мы уже окружены бедуинской детворой. Нас разглядывают, но не бесцеремонно, а с тихим уважением. Через переводчика я прошу узнать, сколько еще километров до Пальмиры. Он спрашивает, но ребятишки лишь улыбаются и недоуменно разводят руками. Они не понимают вопроса. Критикуем переводчика. Но он ни при чем. Дети просто никогда не слышали о Пальмире. Кому-то приходит в голову мысль: может быть, у арабов есть другое наименование города. Ну, конечно! Это же Тадмор! Мы повторяем вопрос. Наши собеседники оживились. Начались сложные пересчеты арабских мер длины в метрические. Результатов исчислений я не услышал, так как все мое внимание привлек приближающийся к нам всадник. Поднимая пыль, от самого удаленного шатра в нашем направлении мчался белый верблюд, на котором восседала маленькая фигурка. Я никогда не предполагал, что это флегматичное животное способно на такую резвость. Верблюд был без седла. Седок примостился не на горбе, а сзади его, почти на хвосте. Он оказался девочкой лет девяти, черноглазой, оборванной и очень симпатичной. Верблюд перешел на рысь, потом на шаг и в нескольких метрах от нас остановился, возвратив себе присущую надменность. Амазонка, которая держалась на своем скакуне благодаря тому, что вцепилась в его густую шерсть, зашипела на верблюда как-то по-змеиному: «пшшш, пшшш…» И он неуклюже, но с достоинством опустился на землю поджав под себя свои длинные ноги, точь-в-точь как это делают коты. Девочка спрыгнула на землю и спряталась на спинами своих товарищей.
Эти маленькие бедуины на фоне лежащего верблюда были необычайно живописны. Я, никогда ранее не видавший верблюда в природных условиях, любовался теперь его своеобразной грацией и красотой. Особенно поразили меня глаза — выразительные, прекрасные, глубокие глаза, окаймленные густыми, необычайно длинными ресницами. Арабы в какой-то мере правы, считая верблюда самым Красиным и грациозным из всех животных. Кто-то из туристов угостил дромадера бутербродом. Он оживился, быстро вытянул шею, схватил с земли хлеб и с удовольствием принялся жевать. Нас всех потрясли верблюдовы зубы. Поверните руку ладонью вверх, растопырьте пальцы и чуть-чуть их согните. Если вы теперь выкрасите ладонь в желтый цвет, то будете иметь точное представление о жевательном аппарате этих красавцев. Я сорвал несколько довольно сочных кустиков травы и протянул нашему новому приятелю. Однако он посмотрел на меня с бескрайним презрением и с негодованием отвернулся. Дети засмеялись и что-то принялись объяснять. Оказалось, что трава эта несъедобна. Но никакой другой растительности в пустыне и не видел. Чем же питаются верблюды?
Дети проводили нас до машины и долго смотрели вслед странным людям, не понимающим арабской речи.
Мы здорово просчитались, предполагая проскочить полтораста километров за три — три с небольшим часа, как обычно. Шоссе становилось все хуже и хуже и, наконец, оказалось вовсе непроезжим. Объезд совершали по разбитой проселочной дороге, которая привела нас к концу дня в довольно большую деревню без единого кустика зелени, пропыленную, как сама пустыня. Солнце растеклось по горизонту и таяло на глазах. В короткие сумерки мы все же успели добраться до шоссе, такого же разбитого, что и проселочная дорога. Разморенный жарой и дорогой я задремал, а когда проснулся, то не поверил своим глазам: в пучке света фар Попела знакомая по тысячам виденных репродукций Триумфальная арка и убегающая в темноту колоннада. Мы были Пальмире.
Гостиница «Зенобия», к которой мы вырулили, руководствуясь рекламным щитом, оказалась расположенной чуть ли не среди знаменитых развалин. В ней набилось уже порядочно туристов, но нашлись места и для нас. Мы попросили принести ужин прямо в номер — большую мрачную комнату с пятью кроватями и большим столом. Ужин несмотря на обильный стол и бутылку вина, прошел скомканно и неинтересно. Было уже за полночь, когда мы улеглись, договорившись предварительно с дежурным о том, что он разбудит нас в четыре утра, то есть до восхода солнца.
Я ворочался на своем ложе, пытался заставить себя як путь и не мог. Я слушал, как тикают на столе часы, как шумит за окнами ветер и вспоминал известные мне сведения о Пальмире.
Пальмира — это прежде всего оазис, тенистый остров в просторах пустыни, обжитый человеком более трех тысяч лет назад. Первое письменное упоминание о городе содержат ассирийские таблицы, найденные в Анатолии и датируемые XX веком до новой эры. Вторично он упоминается и таблицах, обнаруженных при раскопках города Мари на Евфрате.
Далее следует так называемый акабианский текст, повествующий о том, что ассирийский царь Тиглатпаласар двигается к Тадмору воевать с арамейцами. Предполагают, что до арамейцев обитателями Тадмора были ханаане, поклонявшиеся богу Бэлу. В Библии Тадмор встречается при перечислении владений царя Соломона (971–932 годы до ноной эры). В хронике Иосифа Флавия говорится, что царь Соломон возвел в пустыне город Тадмор на том самом месте, где отец его Давид победил Голиафа.
Город был разрушен войском вавилонского царя Навуходоносора II во время его похода на Иерусалим. Далее мы находим Тадмор в составе владений Селевкидов. Удачное географическое и политическое положение между цивилизациями Средиземного моря и Персидского залива превращают Тадмор, с одной стороны, в буферное государство между Римской империей и Персией, а с другой — в богатейший торговый центр. Жители города, помимо торговли, занимались организацией караванов, снабжением их продуктами.
Город был разграблен римлянами в 42 году до новой эры, а с 18 года включен в состав их империи, правда, с предоставлением некоторой автономии. Именно в этот период он и получает свое красивое имя Пальмира — город пальм.
Звездный час Пальмиры приходится на вторую половину III века новой эры. За какие-то заслуги перед империей пальмирец Оденат в 258 году получает титул римского консула и становится полновластным правителем города. Пальмира успешно ведет войну с Персией в пользу Рима. Но вскоре Оденат погибает при странных, не выясненных обстоятельствах. Власть и титул отца переходят к его младшему, далеко еще не совершеннолетнему сыну, а фактически к вдове, известной под именем Зенобия (правильнее — Батзебина, что значит «дочь купца»).
Умная, бесстрашная, волевая, наделенная непомерной гордостью женщина, казалось, была создана для роли королевы. Она резко меняет политику. Ищет сближения с Персией и предпринимает шаги для распространения своей власти, используя тяжелый кризис Римской империи. В 271 году Зенобия провозглашает себя «Императрицей Востока». В ее царство Пальмира достигает своего «апогея», простираясь от Босфора до Нила, включая в себя Малую Азию, Сирию, часть Аравии и Египет. Но провозглашение собственной империи означало объявление войны Риму. И она последовала. Немедленно. Военное счастье оказалось на стороне римского императора Аврелиана. В решительной битве при Хомсе римляне разбивают армию кочевников. Пальмира была осаждена, императрица схвачена и отправлена в Рим.
Город восставал против завоевателей, многократно разрушался. Разрушали Пальмиру не только люди, но и землетрясения. Значительнейшие из них зафиксированы в 359, 543, 650, 705, 738 и 741 годах. Город не раз восстанавливался. Особенно много сооружений было возведено при византийском императоре Юстиниане. Но былой славы своей, былого значения Пальмира уже не восстановила. Арабы овладели городом в 634 году. А последнее упоминание о Пальмире относится к 744 году.