Не поцеловал! Да за эти двое суток он целовал Вайолет О'Делл больше, чем любую другую женщину за весь последний год. Вот что должно его беспокоить! А не мысли о том, встретит ли она мужчину своей мечты.
Через пять минут вдалеке показались бревенчатые постройки, и вскоре Вайолет поняла, что это и есть ранчо Парди. Жилой дом был очень похож на домик Чарли, но был несравнимо больше и просторнее.
Сам дом уютно расположился в тени тополей и сосен, деревья покрывали также берега речушки, протекавшей в нескольких шагах от задней стены дома. А к северу от него виднелись многочисленные конюшни, сараи, птичники.
Вайолет была поражена размерами и образцовым состоянием ранчо. Она никак не ожидала, что жизнь родителей Чарли так не похожа на его собственную. И уже в который раз удивилась странному выбору Чарли, который предпочел спокойной жизни скотовода на семейном ранчо опасную работу техасского рейнджера.
Джастина встретила их на пороге и нежно обняла сына.
— Как хорошо, что вы решили приехать, — сказала она, приглашая их в дом. — У меня будет повод приготовить отличный ужин и поесть вместе с вами. А то Рой утверждает, что я вскоре вообще разучусь готовить, если буду так лениться стоять у плиты.
— Папа уже вернулся? — спросил Чарли.
— Нет. Я жду его завтра.
На кухне Джастина предложила выпить по стакану чая со льдом, а Сэму предложила чашку фруктового сока.
Пока они пили, Джастина рассказала Чарли все семейные новости. Она упомянула также о наиболее серьезных расследованиях, которыми в последнее время руководил Рой. А затем, к удивлению Вайолет, посоветовала Чарли пойти с Сэмом в конюшню — посмотреть лошадей, — пока она готовит ужин.
— Прогоняешь меня, да, мам?
Чарли явно подтрунивал над матерью, тем не менее у Вайолет сложилось впечатление, что он не хочет проведать лошадей. Возможно, все дело было в том, что ему надоело возиться с Сэмом, ведь малыш весь день не отходил от Чарли. Любой на его месте устал бы.
— По крайней мере до того момента, как зажарится перец, а то ты его весь съешь до ужина, — сказала Джастина.
Сидя у бара на высокой табуретке, Чарли вопросительно взглянул на Сэма.
— Мне так хочется посмотреть на лошадей. Пойдем, Чарли, а?
Интересно, подумал Чарли, что бы сказали его коллеги-рейнджеры, увидев Чарли Парди в роли отца ребенка, которого он и увидел-то всего несколько дней назад? А что сказали бы о Вайолет? Нашли бы ее, несомненно, красивой и сексуальной. И решили бы, что он в нее влюблен. А этого и в помине нет. И он, Чарли Парди, вовсе не собирается влюбляться в нее.
У Вайолет очень много общего с Анджелой. Она тоже не понимает, что для Чарли значит его работа рейнджера, и даже не пытается делать вид, что хочет понять. Он же не намерен раскрывать свою душу, чтобы в нее опять наплевали. Подобное унижение мужчина способен вынести лишь один раз в жизни.
— Ну, пойдем. Только уговор — ты не будешь проситься покататься верхом, ладно? — предупредил Чарли.
— Что плохого, если Сэм проедется верхом? — вмешалась Джастина.
— Да он сегодня уже два раза сидел на лошади, — сообщил Чарли, слезая с табуретки.
Джастина с укором посмотрела на сына: подумаешь, два раза, но Сэм словно не замечал недовольства Чарли. Улыбаясь во весь рот, он схватил ручонкой указательный палец Чарли и потащил его к двери.
— Хорошо помню то время, когда ты был немногим старше Сэма. Чарли, ты же целыми днями не слезал с лошади. Вечером отцу приходилось буквально стаскивать тебя с седла.
Иными словами, неплохо бы ему вспомнить себя в возрасте Сэма. И впрямь было бы неплохо. Потому что оружие и наркотики, воры и убийцы, всевозможные преступления — словом, все то, с чем он сталкивается на работе, неизбежно старит его раньше времени и делает черствым. Но уж родной матери это должно быть понятно.
Жесткая шкура, выражаясь словами Вайолет, ему просто необходима. Он не допустит, чтобы ручонка Сэма, обвившая сейчас его ладонь, пробила броню, в которую он себя заковал. И чтобы беззаботная улыбка и сияющие светлые глаза мальчика напомнили ему, что если он в ближайшее время не изменит свою жизнь, то лишится возможности иметь сына или дочку. И так и проживет всю жизнь без собственной семьи.
— А когда ужин будет готов? — спросил он нетерпеливо.
— Я вам покричу, — обещала Джастина.
Вайолет с беспокойством смотрела вслед выходившим из кухни Чарли и Сэму.
— Чарли может подумать, что вы и впрямь хотели от него избавиться, — сказала она Джастине.
— Так оно и есть.
— Но почему? Вы же давно не виделись, — удивилась Вайолет.
— Да, давно. Но ему полезно повозиться с Сэмом. Пусть побудет немного в роли отца. А то мне иногда кажется, что он и не хочет иметь детей.
— Да, он говорил мне об этом, — заметила Вайолет и тут же спохватилась:
— Нет-нет, он… он не сказал прямо, что не хочет иметь детей, но дал понять, что они вряд ли у него будут.
Джастина устало вздохнула, но не удивилась и даже не расстроилась.
— Как грустно видеть, что твой ребенок несчастлив, — проронила она.
Вайолет подсела к ней поближе.
— Я хорошо вас понимаю. Все, чего я хочу, — это чтобы Сэм был счастлив.
Джастина задумчиво взглянула на Вайолет.
— Работа Чарли губит его. Затягивает все сильнее с каждым годом. И как ему помочь, если это вообще возможно, я не знаю.
Вайолет сильно удивилась, услышав эти слова. Чарли Парди, конечно, никак не назовешь весельчаком, но ведь в его жизни столько хорошего. У него есть многое из того, о чем сама Вайолет может только мечтать. Дружная семья. Интересная работа. Чего еще желать? Разве что жену и ребенка. Но ведь Чарли сам дал понять, что собственная семья ему ни к чему.
— Странно, что вы говорите это, — заметила Вайолет. — Вы сами замужем за шерифом. По-моему, следует гордиться тем, что сын пошел по стопам отца и тоже стал полицейским.
Джастина, на миг забыв про салат, который готовила, обернулась к Вайолет.
— Что за вопрос, разумеется, я горжусь сыном! — горячо воскликнула она. — Но поймите меня правильно. Ценой тяжкого труда Чарли добился того, что как рейнджер он пользуется авторитетом не только в Техасе, но и далеко за его пределами. Мы с мужем счастливы, что его мечта осуществилась. Плохо лишь то, что он с головой ушел в работу. Смысл жизни для него в том, чтобы сделать все по закону, раскрыть преступление, сохранив при этом своих людей, и защитить пострадавших. Неужели он не говорил с вами об этом?
— Да нет, пожалуй. Разве что невзначай. В первый вечер нашего знакомства я спросила, нравится ли ему работа рейнджера. А он ответил очень уклончиво, что для него это не работа, а образ жизни.
— Наверное, так оно и есть. Ведь Рой работал шерифом еще до рождения Чарли. Какие-то гены, по-видимому, передались ребенку. — Джастина снова вздохнула и снова принялась резать салат. — Но Рой всегда умел отвлечься от работы. А для Чарли служба — вся его жизнь.
Вайолет было подумала, что ей следует помочь Джастине готовить ужин, но отбросила эту мысль:
Джастине нужна была собеседница, а не помощница.
— Ну, если Чарли всегда мечтал быть рейнджером, то он должен быть счастлив. Ведь его мечта осуществилась.
— Должен, — кивнула Джастина. — Только он несчастлив, и вы наверняка это заметили.
В эти три дня Вайолет много общалась с Чарли. Он бывал с ней резок, неровен, порой даже вспыльчив. Пытался доказать, что лучше ее знает, как следует воспитывать Сэма. Но когда он обнимал ее… Такого наслаждения в объятиях мужчины Вайолет никогда не испытывала.
— Я даже и не знаю, что сказать, ведь мы знакомы всего каких-то три дня. Но у меня сложилось впечатление, что он не из тех молодых людей, которые слывут душой общества.
Джастина покачала головой.
— В свое время Чарли был весельчаком. Обаятельным и остроумным. Но постепенно изменился. Сначала я заметила, что он стал реже смеяться. Затем перестал улыбаться и подшучивать, по своему обыкновению, над родными и приятелями. Он стал очень серьезным и замкнутым. Представляете, он даже отпуск берет только по настоянию начальника.