Три месяца назад его пригласили для участия в одном, пожалуй, самом большом за последние тридцать лет проекте – создании гигантского национального заповедника. По планам организаторов, он должен был стать самым большим в мире. Это стало возможным только благодаря лидерам нескольких африканских стран, которые отказались от претензий на некоторые территории на юге Африки. На их решение повлияли не столько забота о ближних и желание сохранить национальное достояние (а ведь Африка – это один большой уникальный заповедник, величайшее обиталище диких животных), сколько погоня за получением огромной прибыли благодаря сафари, которое должно привлечь большой поток туристов со всего света. Ричард с головой окунулся в новую работу. В последнем письме, присланном около двух месяцев назад, он писал о многообещающих перспективах и своих надеждах. Но затем – ничего, пугающая неизвестность. Элизабет несколько раз звонила в штаб-квартиру, которая находилась в Бронксе, но там ей не дали вразумительного ответа: «Он на задании, сообщить ему, что вы звонили, не представляется возможным. Перезвоните через неделю». Но и через неделю история повторялась. Не выдержав, она поделилась своими опасениями и беспокойством с дядей, Генрихом Херрингтоном.
– Элизабет, детка, мне кажется, нет совершенно никаких причин для волнения, – последовал лаконичный ответ. – Если он где-нибудь в саванне или джунглях, а может быть, в пустыне, то ему действительно трудно с ними связаться.
– Но, дядя Генри, он же не может быть там постоянно! Ему и его группе приходится же как-то пополнять свои запасы и сообщать о проделанной работе.
– Для этого совершенно необязательно возвращаться в большой город, дорогая.
– Допустим, я соглашусь с этим, – ответила Элизабет. – Но почему сотрудники этой организации толком не знают о местонахождении Ричарда и его людей? Почему Ричард не связывается с ними?
– Наверное, поблизости нет телефона, только и всего, – пошутил капитан Херрингтон.
– Но, дядя! Мы живем не в каменном, а в двадцатом веке, и телефон сейчас – не проблема. К тому же, у них обязательно должна быть рация.
– Дорогая, рация – это всего лишь техника, которая имеет привычку отказывать в самый неподходящий момент. Мало ли, что могло произойти!
– И руководителей WCS это не волнует? Пропали их люди, а они ничего не предпринимают.
– Бетти, прошло только полторы недели, – возразил ей Генрих Херрингтон. – Поэтому руководство и не бьет тревогу. Еще достаточно рано для того, чтобы делать определенные выводы…
– Не только, а уже две недели, – перебила его девушка, вскакивая.
– Тише, тише, – попытался успокоить ее капитан. – Давай договоримся так: я сам все разузнаю по своим каналам, а потом сообщу тебе. Хорошо?
Девушка молча кивнула головой.
– Ну, вот и отлично. Улыбнись, Элизабет. Я уверен, с Ричардом ничего не произошло. Он крепкий и выносливый молодой человек. Более того, он не первый год в Африке. Не беспокойся. Завтра, самое большое послезавтра, все выяснится.
– Спасибо, дядя Генри. Вы всегда вселяете уверенность и даете надежду.
– Не за что, дорогая, – ласково потрепав девушку по щечке, ответил он.
Капитан Херрингтон сдержал свое слово, и к следующему вечеру стало известно, что Ричард и его группа находятся в Танзании, и у них сломана рация, но через две недели они должны прибыть в Табора и связаться с основной базой. Это известие ненадолго успокоило Элизабет.
Но теперь, когда прошло больше месяца с того момента, когда были получены эти сведения, волнение и тревога вновь овладели ее сердцем. «Письмо, – вспомнила она. – Мадам Клишо передала мне его сегодня утром. Как я могла про него забыть?». Девушка открыла сумку и достала из нее помятый конверт. На нем стояла дата отправки: двадцатое апреля. Внизу был написан ее адрес, а в графе «Отправитель» только: «Момбаса, Кения». Элизабет узнала почерк своего брата, точнее, один из его почерков. Так он писал, когда сильно торопился. «Двадцатое апреля… Это почти полтора месяца назад. Почему письмо так долго шло? Хотя нет, дата получения… Так плохо видно! Десятое мая… Да, точно. Десятое мая. Это не письмо долго шло, это я отсутствовала дома слишком долго. Но что Ричард делал в Кении, когда он должен был быть в Танзании?».