Спустя сутки после начала войны части корпуса были приведены в боевую готовность. Но три дня они оставались на своих местах. Напряжение и беспокойство с каждым днем нарастало. Положение усугублялось нервозностью штаба округа. Дело порой доходило до курьезов. Например, отправкой в распоряжение Ленинградского военного округа лишь одной зенитной батареи 37-миллиметровых орудий в течение дня через каждые 20–30 минут интересовались то из штаба Московского военного округа, то из Генерального штаба. Теперь это может вызвать улыбку: батарею отправили с курьерским поездом.
Наконец вечером 24 июня корпус получил задачу. Он должен был войти в состав резерва Ставки и сосредоточиться в районе Гжатска.
Свой первый марш к фронту мы совершали по автостраде Москва — Минск. Управление корпуса и танки перевозились по железной дороге. В голове колонны шла мотострелковая дивизия, которой командовал полковник Я. Г. Крейзер. Танковые дивизии вели на фронт генерал-майор Ф. Т. Ремизов и полковник И. Д. Васильев.
Гжатск миновали без задержки, так как при подходе к городу через офицера связи Генерального штаба получили новое распоряжение: сосредоточиться в районе Вязьмы. Но и в Вязьме мы не задержались. В пути получили третье распоряжение: продолжать марш на Ярцево и далее на Смоленск.
Корпус двигался безостановочно, делая только привалы для отдыха. Распоряжения, которые мы получали одно за другим, вызывали невеселые мысли, тревогу, сомнения. И как не сомневаться, если видишь, что высшее командование не знает твердо, куда нас направить? Такую махину в течение суток назначают уже в третье место! Хорошо, что не пришлось менять направление движения. Так мы думали в те дни, будучи еще неискушенными в войне, не зная, что творилось в первые дни на фронтах. Позже мы могли вернее определить причины трехкратного изменения задач нашего корпуса. Причина, думаю, была одна: быстрое продвижение вражеских войск. Обстановка резко менялась и неизбежно вызывала частые изменения решений командования.
Конечным пунктом нашего назначения была Орша. Но обстановка вновь изменилась. Впереди скопилось много воинских эшелонов, преградивших нам путь. В ночь на 26 июня штаб корпуса прибыл отдельным поездом на станцию Смоленск и дальше следовать не мог. Там и пришлось нам выгружаться, организовывать управление дивизиями. А дивизии находились где-то впереди.
В Смоленске нас встретил командующий 20-й армией генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов, начальник штаба генерал-майор Т. Ф. Корнеев и начальник артиллерии генерал-майор артиллерии В. С. Бодров. Штаб этой армии был сформирован на базе бывшего Орловского военного округа и прибыл в Смоленск незадолго до нас.
Командарм сообщил, что наша мотострелковая дивизия должна занять оборону западнее Орши. Остальные дивизии корпуса предназначались для обороны участка Витебск — Рудня — Богушевск — Орша. Правее от Полоцка, в направлении Витебска, занимала оборону стрелковая дивизия полковника Н. А. Гагена. Слева от Орши никаких войск не было. Наш разведывательный полк под командованием полковника Н. И. Труфанова должен был вести разведку от Орши до Могилева.
А где находится противник, каковы его силы хотя бы на этом направлении, какие войска ведут бой с ним? Нам, как никогда раньше, требовалось знать сложившуюся обстановку. И как же мы были удивлены и разочарованы, не получив ясного ответа ни на один вопрос! Командарм не знал, как идут боевые действия на том направлении, где ему предстояло руководить войсками. Он даже не знал, где расположен штаб Западного фронта, в состав которого входила его армия.
Штаб фронта не смог еще наладить устойчивую связь с армиями, а армии не имели связи между собой. Поэтому информация сверху вниз и между соседями первое время была совершенно неудовлетворительной.
Столкнувшись с таким положением, невольно пришлось вновь задуматься над всем происходившим. В сознании никак не укладывалось, что командующий армией ставит корпусу задачи, не имея никакого представления об обстановке на фронте.
Настроение мое не улучшилось и после разговора с начальником артиллерии армии генералом Бодровым. Кто, как не он, мог бы дать мне исчерпывающие указания о порядке пополнения боеприпасами!.. Сейчас трудно даже поверить, но тогда — это было действительно так: генерал Бодров и начальник штаба полковник Н. П. Любимов не знали, где находятся артиллерийские склады.
Тут уже мне стало ясно: нужно действовать самостоятельно. Ведь если начнется бой, подчиненные мне артиллеристы и танкисты будут требовать боеприпасов не от генерала Бодрова, а от меня. Офицеры артиллерийского снабжения корпуса, имевшие на это дело особое чутье, конечно, разыскали склады с боеприпасами и вооружением. Находились эти склады не так уж далеко. Однако факт оставался фактом: осведомленность армейского командования даже в самых насущных вопросах была до обидного ничтожной.