– Я хочу спать на печке! – заявила она, с трудом сдерживая слезы от невеселых мыслей.
– Все для дорогих гостей, – пошутил Валерий, замечая ее погасшее настроение.
Тепло растекалось медленно по телу. Ирина шумно втянула в себя приятный запах печки. Как хорошо!
– Я не любила его, хотя он и был моим первым мужчиной, – вдруг разоткровенничалась она.
– Почему же жизнь пошла под откос?
– Родители считали, что мы будем красивой парой. И мне пора уже было создавать семью, рожать детей.
– А сама ты что хотела?
– Ты знаешь, я никогда себе не задавала этот вопрос. Мне казалось, что родителям виднее, как жить лучше и правильнее. Я и жила по наитию. Если что-то шло не так, жутко переживала, боялась следующий шаг сделать, словно ступлю без их благословения и провалюсь в пропасть.
– Тебе лет сколько?
– Тридцать два, – без стеснения призналась Ирина. С ним было просто и легко говорить о своих недостатках. Он не осудит и посмеется, словно это нормально – ошибаться и терять почву из-под ног.
– А рассуждаешь, как маленькая девочка.
– Я, наверное, такая и есть. Даже одежду себе покупаю только с мамой. Боюсь ошибиться и купить что-то смешное.
– Серьезно?
– Представляешь. Я только сейчас поняла, насколько смешна в своих страхах, планах и жизненных рамках. Представляешь, как было бы здорово, если бы мы могли меняться по мановению волшебной палочки. Взмахнул, и ты уже другой человек – лучше, чем прежде!
– А слабо самой себя поменять? Даже не поменять, а найти себя настоящую?
– А я не знаю, какая я настоящая… – растерялась Ирина.
– Нарисуй мой портрет!
– Нормально тему сменили.
– Ты все поймешь позже. Напишешь?
– Ну, попробую. Карандаш простой и альбомный лист имеются в твоей берлоге?
– Сейчас найдем.
Валерий лихорадочно открывал ящики комода, ища что-то похожее на чистый лист бумаги. Из недр появлялись газеты, книги, обрывки бумаги с номерами телефонов и именами, носовые платки, носки и разные мелкие детали, предназначение которых для нее было непонятным.
– Нашел! – обрадовался он. Со дна очередного шкафчика был победоносно вынут альбом, в котором чудом уцелели два листа. – Племянники постарались.
– Ладно. Давай, садись к свету. Будем писать.
Легкими штрихами она запечатлевала спокойное красивое лицо. Серые глаза смотрели прямо и искренне. Четкие контуры носа и губ придавали чертам правильность. Обычное лицо обычного человека. Если не считать печальной тайны, скрытой в уголках губ.
– Ты был женат? – неожиданно спросила она.
Уголки губ дернулись и сжались в прямую линию. Напряжение появилось и в скулах. Ноздри чуть расширились.
– Был, – коротко пояснил он.
– Ушла?
– Умерла при родах вместе с неродившимся малышом
– Себя винишь?
– Было время – себя винил, и жизнь, и государство, которое лишило медицинской помощи такие места, как наше. Понял, что семья – это не мое.
– Поэтому так активно помогаешь сестре?
– Чувствую, учитель я хороший.
– Ты знаешь, я, когда пишу, ощущаю себя свободной. Мне даже иногда кажется, что я людей насквозь видеть начинаю. Это так интересно. Словно, ты волшебник и можешь приоткрыть дверь в чужой внутренний мир.
– Если бы у тебя была возможность поменять профессию, ты бы согласилась?
– Сегодня мне кажется возможным все. – Ирина прищурилась и, приподняв правую бровь, спросила: – Кем бы я хотела стать? Таким будет твой следующий вопрос?
Валерий улыбнулся.
– Мне очень нравится писать проекты. Когда какая-то абстрактная мысль начинает постепенно тебе подчиняться и превращаться во вполне структурированный план действий, который имеет конкретный результат и шаги для его достижения. А вот воплощать все это для меня несколько скучно и муторно.
– Еще сегодня утром ты была воплощением всего того, что сейчас ты в себе отрицаешь. Ты заметила?
– Какой ты зануда!
– Да ладно тебе, мисс планер!
– Откуда ты знаешь мое рабочее прозвище?
– Нетрудно догадаться по твоим размышлениям.