Я отвела собаку домой и пошла в библиотеку, но доктор Шменге не выходил у меня из головы. Вообще-то мой к нему поход нельзя назвать пустой тратой времени. Я узнала про места силы и про то, что у доктора, возможно, есть зуб на мастера Гроува. Вряд ли это тянет на мотив для убийства. Но вдруг Шменге так радеет за бедных студентов, что решил искоренить саму причину их травм? Уничтожить заразу на корню! Выбрал удобное местечко, чтобы расправиться с Гроувом, а потом придушил его полосатым шарфиком и воткнул в сердце спицы.
В библиотеке я взяла учебник по боевым искусствам, а заодно попросила карту академии.
Устроившись в читальном зале, нашла плетения Кулькаса и заложила их закладкой, а потом развернула карту. Академия жизни и смерти вольготно раскинулась на ведьминых холмах. Считалось, что в местах силы магический потенциал раскрывается в полную мощь, а Рита иногда ходила гадать на ведьмином камне — там карты никогда не врали.
— Как подготовка к зачету, Кэсси? — мастер Гроув появился так внезапно, что я чуть не подпрыгнула.
— Отлично, — буркнула я и вновь уткнулась в карту, выискивая место его смерти.
Гроув взял учебник, небрежно открыл на закладке, хмыкнул. Вряд ли теперь он будет спрашивать меня плетения Кулькаса. А может, наоборот — проверит, как я выучила. Нельзя недооценивать его коварство.
— Ага! — воскликнула я, ткнув пальцем в отметку.
Места силы обозначались на карте не кружочками, а красными крестиками, и возле старого кладбища их было сразу пять.
Честер Гроув проследил за моим пальцем, страдальчески наморщил лоб.
— Только не начинай, — попросил он.
— Вот тут вы и умрете, — сказала я, постучав по крестику ногтем.
Мастер Гроув выразительно закатил глаза и, усевшись напротив меня, скрестил руки на груди.
— Вот это как раз одна из причин, по которой тебе нечего делать на боевом факультете, Кэсси.
Я глянула на свой палец, уткнувшийся в крестик.
— Ногти? — уточнила я. — Я подстригу.
— Твое богатое воображение!
Мне померещилось, что перед словом «богатое» была небольшая запинка, как будто Гроув в последний момент заменил им другой эпитет.
— В боевке нет места творчеству, — пояснил он. — Это жесткая система. Ты просто зубришь приемы, оттачиваешь их упорными тренировками, доводишь до совершенства — и побеждаешь.
— Но кто-то же придумывает все эти плетения и руны, — попыталась я возразить.
— Да, на факультете теории магии, туда и катись. Вместе со своим колесом времени.
— Когда вы поймете, что это не шутка, будет поздно, — сказала я, внимательно разглядывая карту, как будто там могла быть подсказка. — У меня, кстати, появился подозреваемый на роль убийцы.
— Ты же говорила, это был, то бишь — будет, несчастный случай, — ехидно напомнил Гроув.
— Да, но вы и правда мастер боевых искусств и в своем деле хороши. Так что я тут подумала, вдруг это все же замаскированное убийство? Знаете, кого я подозреваю?
— Куда мне…
— Доктора Шменге. Он очень подозрительный. Я едва от него удрала.
— А зачем ты к нему ходила? — Гроув окинул меня цепким взглядом. — Если думаешь откосить по болезни…
— Была такая мысль, — призналась я. — Но я совершенно здорова, и справку мне доктор не дал. Однако зачем-то захотел взять у меня кровь на анализ!
— Не может быть! — с сарказмом воскликнул Гроув.
— И у него на вас зуб.
Вспомнилась широкая щербина между зубов, посвистывание, пристальный взгляд — и я поежилась, как будто вновь очутилась в лекарне. Вот парадокс: в приемной доктора уютно, как у бабули, а все равно мороз по коже. Да еще этот коридор, который вытягивался и словно пытался меня удержать. Что-то там явно не то…
— Это он осматривал ваше тело. Он сказал про несчастный случай. Мог и соврать.
— Да я его даже не знаю, — Гроув нахмурил темные брови. — Как его? Шменге?
— А вот ваши студенты проторили к нему дорожку. Поток контуженых на боевке не оскудевает. В общем, версия такая: вы калечите бедных детей, и доктор, которого вы отвлекаете от вязания и вина…
— Он тебе и выпить предлагал?
— …решил извести вас как заразу. Хотя… — я задумалась и щелкнула пальцами. — Есть еще одна версия. Доктор сказал, что нельзя оставлять тело в месте силы. Это может запустить нежелательный ритуал. Но что, если ритуал был очень даже желательным, и вас принесли в жертву?
Идея была новой, и ее предстояло обдумать.
Глубоко вздохнув, Гроув потер ладонями лицо и уставился на меня.
— Ладно, — сказал он.
— Ладно? — переспросила я.