Сейчас этим «малышам» по 16 лет. Два парня и девушка. Очень симпатичное трио.
Здесь на неведомых дорожках
Олени скачут в босоножках…
С самого первого дня, как я начала работать в интернате для трудновоспитуемых подростков, я знала, что рано или поздно это произойдет. Что в одно туманное, осеннее утро он обязательно выйдет на дорогу. И он вышел. Вернее, стрелой вылетел из придорожных зарослей и со всего размаху, ослепленный фарами, врезался в мою машину. Крупный, красивый олень, желто-палевого цвета. Я не успела ни испугаться, ни сориентироваться.
Очнулась, когда мой новенький «Шевроле», покореженный, застыл посреди хайвея. Музыка по-прежнему доносилась из включенного приемника, в небе мерцали предрассветные звезды, один за другим стали останавливаться автомобили, едущие следом за мной. Вот она, обратная сторона жизни в краю непуганых зверей! Никогда не знаешь, кто бросится тебе под колеса. То ли олень, то ли ракун, то ли опоссум, то ли армадилло… Сколько их, раскатанных в фанерку, я вижу каждый день на дороге! Так и хочется в который раз перефразировать пушкинское «Там на неведомых дорожках…»
Короче, после этого случая я уже неделю сижу дома. Страховая компания подсчитывает убытки (на сегодняшний день их уже на 8 тысяч), я не езжу на работу (не на чем), а вы читаете мои новые заметки (появилось время их покропать). Между прочим, виновник, так сказать, торжества скрылся с места происшествия. Его труп мы с полицейским так и не нашли, хотя на осколках фары клочьями висели шерсть и мясо. Живучий, собака, оказался. Дай Бог ему здоровья. Но вряд ли, конечно, после такого удара выживет…
Шнурки, как средство самоутверждения
Как вы уже знаете, в интернат я попала случайно. Начала там работать и чуть не сошла с ума. Хотела уволиться уже через несколько дней, но было неудобно, потому что нас там долго обучали и платили за это неплохие деньги. Когда я первый раз зашла к деткам в клетку, то мне показалось, что небо рухнуло на землю. Толпа малолетних головорезов! Пацаны с утра задирали друг друга, девицы крутили задницами, а у меня голова шла кругом. Некоторое время меня никто не праздновал и не слушался, кое-кто, вообще, норовил злоупотребить. Например, ко мне подходил здоровенный детина и жалобным таким голосом говорил: «Помоги мне, пожалуйста, завязать шнурки, а то я не умею». Я в растерянности застывала, а потом, глядя на него, как кролик на удава, молча наклонялась и зашнуровывала его грязные кроссовки. Но моему терпению конец пришел очень быстро. Когда он как-то попытался повторить свой трюк, я у него спросила: «У тебя есть друг?» Мальчишка ответил, что «да». «Тогда пойди к нему и попроси его тебе помочь», — сказала я. Он захлопал глазами и пошел восвояси.
После этого случая отношение детей ко мне резко изменилось. И мое отношение к ним тоже. Они увидели, что я могу давать отпор, а я увидела, что это не монстры, а обиженные судьбой мальчики и девочки, к которым, таки, можно подобрать ключик.
Основной контингент интерната — это дети из неблагополучных семей. Родители или алкоголики, или наркоманы. Есть такие, которых подобрали на улице. Возраст от 4 до 15 лет, но почти все уже знают, что такое украсть, соврать, продать свое тело. Есть дети из вполне благополучных, обеспеченных семей. Находятся здесь на перевоспитании. Ведь, вы знаете, богатые тоже плачут. Мне нравилась одна девочка из Калифорнии. Она уже прошла курс коррекции поведения здесь и вернулась домой. У нее была мания суицида. Представляете: нормальный, хороший, умный ребенок, а порой такое накатывает, что просто пятый угол приходится искать. Впрочем, у каждого подопечного своя история. И каждую без слез не расскажешь. Расскажу подробно только об одной судьбе. Девочка из России. Оксана.