Старуха стояла на пороге и смотрела в сторону леса. Избушка за ее спиной выглядела такой же древней, как и ее хозяйка. Сюда старались не ходить, благо, изба стояла далеко от деревни, практически в лесу. Марена не боялась дурацких слухов и отправилась прямо сюда, помахивая корзинкой. Решила, что земляники тут больше будет, а к избушке можно и не подходить. И правда: ягодка за ягодкой— и вот уже корзинка наполовину полна.
Девушка подняла голову и удивилась: ягоды привели ее к самому порогу ведьмы. Та смотрела на Марену и, кажется, не мигала. Ей было лет сто или двести, худая сгорбленная спина, черная одежда, палка в руке. «А ну как огреет», — мелькнуло в голове у Мары. Но старуха не собиралась ни наказывать, ни прогонять, она просто смотрела. Девушка стояла, не зная, уйти или остаться. Тут старуха сама решила начать разговор:
— Ты Марена?
Девушка кивнула.
— Лес любишь?
— Люблю, — нерешительно ответила Мара.
— И я люблю, — неожиданно улыбнулась старуха. — Ты заходи, чего стоишь?
Марена подошла к порогу и остановилась.
— Тебе, небось, говорили, что я — ведьма? Что сюда ни ногой?
— Говорили, — призналась Мара.
— Так ты ж сама себе на уме. Или не пойдешь? — старуха хитро прищурилась.
Марена вскинула голову и прошла в избу. Тут было темновато, грязные окошки толком не пропускали свет. В углах жили тени, с потолка свешивались пучки трав. Девушка поставила корзину и втянула носом воздух. Пахло не затхлостью, не гнилью, как ждала почему-то Марена, пахло душисто — лесом, полем.
— Видишь, не страшно тут, — сказала ведьма, поведя рукой. — Травки в лесу собираю. В деревню не заглядываю, нет там ничего интересного. Да и людей пугать…
Мара повернулась к старухе:
— И что, никто к вам не ходит?
Старуха улыбнулась:
— Как захворают — заходят. А чайку попить — это нет.
— И не скучно вам тут одной?
— Я привычная, — пожала плечами старуха. — А что, дружбу свою предлагаешь?
Мара с сомнением покачала головой, и ведьма рассмеялась.
— Да не бойся, неволить не буду. Только помни, если вдруг прижмет: ты тоже можешь ведьмой стать. Сила в тебе есть. Поймешь — тогда и приходи. А теперь пора тебе…
Марена подхватила корзинку, выскочила из дома и пошла к деревне, не оглядываясь и чувствуя взгляд в спину. Взгляд был тяжелый, но какой-то теплый, и Мара совершенно не боялась.
Женщина, согласно древнерусским летописям, чаще всего обращалась к волхвованию («вещьству») в трех случаях. Во-первых, для избавления от плода или благополучного разрешения от бремени («Boдa — cecтpицa, пoмoги дитяткe нa cвeт poдитьcя»). Во-вторых, для поправки здоровья («С гуся вода, с тебя худоба»). И в-третьих, часто практиковалась любовная магия («Мывшиси молоком и медом, давала пити, милости деля»). В последнем случае, используя зелья и наговоры, ведьма вызывала любовь, а точнее — страсть, зависимость.
И. Е. Кошмарский. «Ведьмачество в средней полосе России», 1820.
— Все эти травки, зелья, заклинания — мишура. Интересно только поначалу, — поучала Зоя.
— А у нас есть сверхзадача? Вы не говорили.
— Мы дарим людям добро, красоту и любовь, — буднично ответила ведьма и уточнила: — Я про добро, Яя, как ты понимаешь, про красоту. Но мы вообще разносторонние, я тебе говорила.
— Значит, я — про любовь? Несмотря на имя? — улыбнулась я и сразу засомневалась.
— Ну да, — кивнула Зоя. — Кстати, имя-то у тебя теперь другое, Аи.
Я как-то не была уверена, что потяну. Осилю. Справлюсь.
— Не бери в голову, все само получится, — Зоя мечтательно протянула: — Раньше нас много было… и посильнее, чем сейчас.
— Что же изменилось?
— Наступило полное христианство, — сурово ответила ведьма.
— Раньше были другие боги?
Зоя кивнула.
— Ну, да. И можешь не спрашивать — мы им были нужны. Для разного. Ты вот зелья быстро осваиваешь и будешь за любовь отвечать, а кто-то по стихийным бедствиям специализируется. Погодные практики, все такое…
— Вы шутите?
— Нет, почему. Засуху там устроить, неурожай, тучи заговорить.
Что ж, поскольку лечебные практики мне давались легко, я все-таки решила освоить любовные. Говорят, большинство психологов выбирает профессию, чтобы помочь себе. А если себе не помогу, буду своим даром деньги зарабатывать. Почему нет? Есть ведьмы фальшивые, а я буду — настоящая.
— Завтра отдыхай, мы с Яей в деревню съездим.
Ладно. Мне будет о чем подумать.
Саша сказал: «Все. Идем в храм. На Пасху». Аня посмотрела на него с сомнением. Раньше бойфренд религиозностью не отличался. Вроде бы. Последнее время она поняла, что совсем его не знала. Все эти мелкие придирки, надуманные обиды. Он же был таким веселым! А сейчас? Он прекрасно готовил, но очень любил уксус и лил его везде, буквально, а у нее каждый раз протестовал желудок. Когда она попросила хотя бы в ее тарелку уксус не добавлять, Саша не разговаривал с ней целую неделю. А его манера ходить по дому в огромных семейных трусах? Аня не сразу поняла, что внезапные трусы в их холодной съёмной квартире означали прелюдию. «Бревно ты, Анна!», — кричал он и уходил в спальню, хлопнув дверью.