После обучения у Алкуина, считавшего его своим любимым учеником и потому наградившего прозвищем Мавр (в честь св. Мавра Субиакского, любимого ученика св. Бенедикта Нурсийского), Рабан по возвращении из Тура сам возглавил монастырскую школу в Фульде, превратив ее в один из главных европейских центров по изучению — как монахами, так и стекавшимися в аббатство мирянами - семи свободных искусств (в особенности дисциплин тривиума), а также языков: латыни, немецкого, греческого. Кроме того, в Фульде были известны и такие памятники классического наследия, как, например, трактат «Об архитектуре» («De architectura libri decern») Витрувия и «Краткое изложение военного дела» («Epitome rei militaris», или «De re militari») Вегеция, выдержки из которого Рабан специально отослал императору Лотарю I (817-855) ввиду «частых набегов варваров». Однако не поощрявший образовательное рвение аббат Ратгар отбирал у Рабана и его учеников книги и бумаги, собираясь вообще закрыть школу; когда же в 807 г. в монастыре случилась эпидемия лихорадки и количество его насельников резко сократилось, Рабан, как предполагается, мог совершить паломническую поездку на Святую Землю. В 809 г. он участвует на соборе в Ахене в обсуждении вопроса об исхождении Святого Духа (проблема Filioque), 23 декабря 814 г. принимает священнический сан, в 822 г. — по смерти аббата св. Эгилия (817-822) - сам становится фульдским аббатом. Находясь на этом посту, Рабан активно поддерживает императора Людовика I Благочестивого (814—840), а затем и его старшего сына Лотаря I, после поражения которого в борьбе с братьями, сложив с себя аббатские обязанности, удаляется весной 842 г. в находящийся неподалеку монастырь Петерсберг (Mons Sancti Petri, Гессен); аббатом Фульды при этом становится его друг Гаттон. С 26 июня 847 г. и до конца жизни Рабан — архиепископ Майнца (archiepiscopus Moguntiacensis): пребывая в этой должности, он трижды созывает поместные соборы по церковным и монастырским реформам (847, 848, 852), основывает несколько новых монастырей, восстанавливает старые церкви. По смерти Рабан был похоронен в монастыре Св. Альбана (Monasterium Sancti Albani) в Майнце, но во время Реформации его останки — после попытки перенесения их Майнцским архиепископом Альбрехтом Бранденбургским (1514-1545) в Галле или Ашаффенбург - были в конце концов уничтожены протестантами. Несмотря на отсутствие официальных актов о канонизации, Рабан почитается как святой (особенно в Майнце, Фульде и Лимбурге); Данте Алигьери упоминает о нем в «Божественной комедии» («La Divina Commedia», 1307—21: Рай XII, 139). День его памяти в католической церкви — 4 февраля.
Как богослов и церковный деятель Рабан Мавр прославился прежде всего своим участием в двух наиболее острых теологических полемиках того времени: о божественном предопределении и о Святой Евхаристии. Дело в том, что его ученик Готшальк сначала самовольно покидает Фульду, несмотря на полученный от Рабана отказ в освобождении от монашеских обетов: «Как будто бы служение Христу лишает человека его свободы и достоинства! (Quasi illi libertatem ас nobilitatem generis sui perdant qui servitium Christi profitentur)» («Книга о пожертвовании отроков»: «Liber de oblatione puerorum», 829). Когда же Готшальк начинает проповедовать учение о двойном предопределении Божием, т.е., в интерпретации Рабана, одних людей к благодати и спасению, других ко греху и погибели: ad peccatum et ad peritum (gemina praedestinatio Dei, sicut in bono, sic ita et in malo), епископ добивается осуждения его ереси на руководимом им соборе в Майнце (848); после этого Готшальк был отдан под надзор Гинкмара Реймсского, к которому Рабан обратился со специальным посланием. С опорой на Проспера Аквитанского («О божественной благодати и свободном произволении»: «De gratia Dei et libero voluntatis arbitrio», ок. 433) и других авторитетов Рабан пишет «Послание к Нотингу о предопределении» («Epistola V ad Notingum de praedestinatione», 848), в котором, приводя семь богословских доводов против двойного предопределения, допускает наличие лишь предопределения ко спасению: различая предведение, предузнание (praescientia) Бога и Его предуготовление, предопределение (praedestinatio), а также, соответственно, предузнанных (praesciti) и предопределенных (praedestinati), он утверждает, что Бог предузнал грех от вечности, но не предопределил его, как не предопределил и грешников к погибели. Христос, таким образом, действительно пролил кровь за всех, ибо Бог хотел бы спасти всех; но поскольку грех подпадает под действие Божьего попущения, в действительности Он спасает лишь часть людей. Другими словами, признавая, что «наказание предопределено для грешника», Рабан отрицал при этом, что «грешник предопределен к наказанию». Что же касается спора об образе присутствия Христа в таинстве причастия, разгоревшегося между Пасхазием Радбертом и Ратрамном Корбийским, то Рабан скорее разделяет позицию последнего, когда говорит, что в Евхаристии следует различать само таинство (sacramentum) и силу таинства (virtus sacramenti): ибо именно благодаря влиянию последней на душу верующего человека хлеб и вино превращаются для него в тело и кровь Спасителя («Epistola III ad Egilem»). При этом им отстаивается использование в Евхаристии пресного хлеба и вина, разбавленного водою.
К пастырским и экзегетическим трудам из обширнейшего письменного наследия Рабана Мавра помимо многочисленных проповедей («Sermoniarium») и гомилий («Homiliarium», ок. 854/855) относятся: «Мартиролог» («Martyrologium»), располагающий имена христианских мучеников по календарным дням и указывающий места их гибели, «Книга о покаянии к Отгарию» («Poenitentium liber ad Otgarium»), «Житие блаженной Марии Магдалины и сестры ее святой Марфы» («De vita Beatae Mariae Magdalenae et sororis ejus Sanctae Marthae») и - опирающиеся на труды Оригена, Иеронима Стридонского, Амвросия Медиоланского, Августина, Григория Великого, Исидора Севильского, Беды Достопочтенного - толкования почти на все книги Священного Писания, включая Книгу Бытия («Commentariorum in Genesim libri quatuor», 819), Книгу Исхода («Commentariorum in Exodum libri quatuor»), Евангелие от Матфея («Commentariorum in Matthaeum libri octo», 819) и др., а также различные библейские стихотворные тексты («Commentarium in cantica quae ad matutinas laudes dicuntur»). При этом интересно, что в своих «Комментариях на Книгу Бытия» (кн. II, гл. 6) Рабан повторяет — вслед за Амвросием Медиоланским («О Ное и ковчеге», VI, 13) и Августином («О Граде Божием», XV, 26) - аналогию между пропорциями человеческого тела и Ноева ковчега, согласно которой высота (рост) человека в шесть раз больше его ширины и в десять раз больше его толщины. Характерно, что позднее эти пропорции были воспроизведены также у Гуго Сен-Викторского («О моральном Ноевом ковчеге»: «De archa Nоё morali», I, 4), Леона Баттиста Альберти («Десять книг о зодчестве»: «De re aedificatoria libri decem», IX, 7) и Джанаццо Манетти (описание принадлежащего Альберти проекта базилики Св. Петра в Риме).
К названному примыкает чрезвычайно популярный в Средние века словарь «Аллегории ко всему Священному Писанию» («Allegoriae in universam Sacram Scripturam»), представляющий собою расположенное в алфавитном порядке собрание библейских образов, сопровождаемое патристическими интерпретациями, разъясняющими их аллегорическое и буквальное значение в различных местах Священного Писания. В этом труде, говоря о четырех способах истолкования текста Библии (историческом, аллегорическом, тропологическом и анагогическом), рабан Мавр утверждает, что «история, давая нам примеры жизни выдающихся людей, побуждает нас подражать их святости; аллегория ведет к познанию истины через откровение веры; тропология путем нравственного наставления пробуждает любовь к добродетели; анагогия, показывая вечные радости, побуждает нас стремиться к вечному блаженству». Таким образом, «в здании нашей души история закладывает фундамент, аллегория возводит стены, анагогия кладет кровлю, а тропология украшает его...». Позднее к подобному методу интерпретации текстов будет прибегать Гуго Сен-Викторский в своих «Разъяснительных примечаниях к Пятикнижию» («Adnotationes elucidatiriae in Pentateuchon») и «Аллегориях на Новый' Завет» («Allegoriae in Novum Testamentum»), а также Петр Коместор в «Схоластической истории» («Historia scholastica»). Далее следует раскрывающее истины христианства посредством нумерологии и грамматики сочинение Рабана «Похвала Святому Кресту» («De laudibus Sanctae Crucis libri duo»), состоящее из двадцати восьми перемежающихся прозаическими вставками стихотворно-графических схем (figurae), основанных на мистике обнимающего весь универсум Креста как главного символа и средства спасения.