Однако наибольшую известность Пасхазию Радберту принесла написанная им в 831 г. для Варина и специально отредактированная в 844 г. для короля Карла II Лысого (843—877) «Книга о теле и крови Господних» («Liber de corpore et sanguine Domini»), представляющая собою первую систематизацию христианской догматики о Священной Евхаристии. В этой работе, которую Пасхазий сопроводил рядом своих стихов и посланий («Versus ad Carolum regem», «Epistola ad Carolum regem», «Versus de corpore et sanguine Domini», «Epistola de corpore et sanguine Domini ad Frudegardum»), с опорой на авторитетные суждения Амвросия Медиоланского, Августина, Иоанна Златоуста и др. доказывается факт реального присутствия в Святых Дарах Самого Христа: после освящения Даров, таким образом, «в Евхаристии нет ничего, кроме плоти и крови Христа», ибо «сущность хлеба и вина действительно превращается (efficaciter interius commutatur) в плоть и кровь Христову», хотя «образ хлеба и вина остается» для нашего зрения, осязания и вкуса. Данное превращение совершается чудом Святого Духа — подобным тому чуду, коим было совершено непорочное зачатие Христа во чреве Девы Марии; и люди, вкушая евхаристический хлеб, приобщаются мистическому Телу Христову, которое есть Церковь и которое умножается сверхъестественным образом в каждом таинстве причастия. В то же время Пасхазий утверждает, что Тело Христа в Евхаристии совершенно идентично тому телу, коим Он обладал в Своей исторической жизни по воплощении, т.е. оно есть «поистине не иная какая плоть, чем та, которая была рождена Марией, претерпела страдания на кресте и восстала из гроба (non alia plane саго, quam quae nata est de Maria et passa in cruce et resurrexit de sepulchro)». Однако при этом Пасхазий, с одной стороны, отрицает возможность физического поедания Христа «зубами» в таинстве Евхаристии («Christum vorari fas dentibus non est») и, соответственно, превращения Его плоти и крови в плоть и кровь причащающихся, а с другой — ограничивает духовное воздействие таинства, «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную» (Ин. 6, 54), исключительно собранием истинно верующих («iste Eucharistiae cibus non nisi filiorum Dei est»): недстойные же причащающиеся, наоборот, принимают таинство себе на осуждение, а не «добродетель таинства» себе на благо.
Поскольку Карл II Лысый заказал евхаристический трактат и другому монаху Корби - Ратрамну, тот также написал собственное сочинение «О теле и крови Господних» («De corpore et sanguine Domini», ок. 844/850), где подверг критике концепцию Пасхазия ввиду присущего ей буквализма и порой не вполне удачных сравнений и примеров. Иную по отношению к его точке зрения позицию занял в этом вопросе и Рабан Мавр. Однако в связи с тем, что в книге Пасхазия имплицитно фактически уже содержится — намеченное позднее в «Истолковании Канона Мессы» («Expositio Canonis Missae») Петра Дамиани, с большей точностью сформулированное в «Трактате о таинствах» («Tractatus de sacramentis», 1165—1170) Петра Коместора и, наконец, окончательно утвержденное на IV Латеранском соборе (1215) — ортодоксальное учение о пресуществлении (transsubstantiatio) Святых Даров, она получает одобрение в целом ряде опирающихся на нее позднейших одноименных трудов на ту же тему, созданных, в частности, Гербертом и Ланфранком Бекским (ок. 1059—1066).
Помимо упомянутых сочинений, перу Пасхазия Радберта принадлежат также: написанное по образцу «Утешения на смерть Валентиниана II» («De obitu Valentiniani consolatio», 392) Амвросия Медиоланского «Житие св. Адальхарда, аббата Корбийского» («Vita Sancti Adalhardi, Corbeiensis abbatis», 826); составленная с помощью приема, позаимствованного из «Жития св. Мартина» («Vita Sancti Martini», до 397) Сульпиция Севера, т.е. в форме диалога (dialogico modo) между Пасхазием и другими монахами Корби, представленными под псевдонимами Адеодат, Север, Хрем, Аллабик, Теофраст, и цитирующая Цицерона и Сенеку «Эпитафия Арсению, или Житие достопочтенного Валы, аббата монастыря Корби в Галлии» («Epitaphium Arsenii, seu Vita Venerabilis Walae, abbatis Corbeiensis in Gallia», 836); новая редакция «Мучений святых Руфина и Валерия» («De passione Sanctorum Rufini et Valerii»); книга «О благословенных патриархах Иакове и Моисее» («De benedictionibus patriarcharum Jacob et Moysi»); а также различные послания («Epistolae»), стихи («Carminae») и наставления.
6.
Ратрамн Корбийский и теологические полемики его времени
Ратрамн Корбийский (лат. Rathramnus Corbeiensis, Ratramnus de Corbeia; фр. Ratramne de Corbie): род. до 820, Северная Галлия (вероятно, Нейстрия) — ум. после 868, вероятно, монастырь Корби близ Амьена. Теолог периода Каролингского возрождения, приблизительно с 825 г. являвшийся монахом бенедиктинского аббатства Корби и прославившийся благодаря активному участию в основных теологических полемиках своего времени: относительно характера божественного предопределения, специфики рождения Христа Девой Марией, сущности таинства Евхаристии, а также по поводу исхождения Святого Духа и природы человеческой души.
В рамках первого из указанных споров, главными участниками которого были Готшальк, Рабан Мавр и Гинкмар Реймсский, Ратрамн Корбийский выступил скорее на стороне Готиіалька, бывшего одно время его учеником в Корби, а после своего осуждения и заточения в монастырь Отвийё написавшего оттуда Ратрамну печальное послание в леонинских гекзаметрах: «Стих к Ратрамну» («Carmen ad Rathramnum, 849). В составленном по заказу короля Карла II Лысого (843-877) трактате «О предопределении Божием» («De praedestinatione Dei», ок. 850) он поддержал учение о двойном предопределении (gemina praedestinatio): одних людей к спасению, других к осуждению, однако отверг при этом возможность предопределения ко греху (ad peccatum) в силу того, что предзнание (praescientia) Богом будущих человеческих греховных поступков вовсе не является причиной их совершения. В ходе же второго спора Ратрамном было создано сочинение «О рождении Христа» («De nativitate Christi», или «Liber de eo quod Christus ex Virgine na- tus est», ок. 853), где вопреки мнению Пасхазия Радберта, к тому времени оставившего должность аббата Корби («О родах Святой Девы»: «Opusculum de partu Virginis», 846), но с опорой на труды Илария Пиктавийского, Иеронима Стридонского, Августина, Григория Великого, Беды Достопочтенного и др., доказывается, что само рождение Христа Богоматерью (в отличие от Его зачатия Ею) происходило не чудесным, но совершенно естественным образом: за исключением того, что Мария оставалась Девой как до, так и во время и после него.
Однако еще ранее Ратрамн Корбийский - опять-таки в полемике с Пасхазием Радбертом, на то время являвшимся корбийским аббатом («Книга о теле и крови Господних»: «Liber de corpore et sanguine Domini», 831, 844), - вступает в третью из вышеназванных дискуссий, когда по поручению Карла II Лысого пишет собственную работу «О теле и крови Господних» («De corpore et sanguine Domini», ок. 844/850), посвященную вопросам о том, как следует осмыслять акт превращения хлеба и вина в тело и кровь Христа в таинстве причастия и о том, как понимать отношение евхаристических тела и крови Христовых к воспринятой Спасителем индивидуальной человеческой природе. В этом трактате Ратрамн полностью признает реальность самого факта превращения Св. Даров: «Нечестиво не только говорить, но также и думать об отсутствии [в Евхаристии] тела и крови Христа (negare corpus esse sanguinemque Christi [in Eucharistia] nefas est, non solum dicere, verum etiam cogitare)», но утверждает, что тело и кровь действительно присутствуют (corpus et sanguis vere Christi existunt) в Дарах силой Божественного Слова (secundum divini роtentiam verbi) на уровне их невидимой духовной субстанции (secundum invisibilem substantiam), или «in veritate», а не на уровне остающегося прежним внешнего, телесного явления, или «in figura» (commutatio in melius non corporaliter, sed spiritualiter facta), — почему они и не видны чувственным взором. Одновременно Ратрамн указывает и на то, что тело и кровь Христа в таинстве причастия не являются совершенно идентичными телу и крови исторического Христа, т.е. Того, Который, согласно Символу веры (Credo), был зачат от Духа Святого, рожден Девой Марией, претерпел страдания при Понтии Пилате, был распят, умер и был погребен, сошел во ад, восстал в третий день из мертвых, взошел на небеса и сидит одесную всемогущего Бога Отца («qui сопсерtus est de Spiritu Sancto, natus ex Maria Virgine, passus sub Pontio Pilato, crucifixux, mortuus, et sepultus: descendit ad inferos; tertia die resurrexit a mortuis; ascendit ad caelos; sedet ad dexteram Dei Patris omnipotentis»).
Идеи, изложенные в труде Ратрамна Корбийского, оказали влияние на евхаристическую концепцию Эльфрика Грамматика («Католические проповеди»: «Sermones catholicae», 990-994). Позднее на данный трактат, который под названием «О Евхаристии» («De Eucharistia») атрибутировался в то время Иоанну Скоту (Эриугене) (вероятно, придерживавшемуся сходных с Ратрамном взглядов), ссылался также, отстаивая в полемике с Ланфранком Бекским собственную трактовку таинства, Беренгарий Турский, автор сочинения «О священной Трапезе» («De sacra coena», 1049). Поскольку взгляды Беренгария были осуждены на соборах в Риме (1050), Верчелли (1050), Париже (1051) и снова в Риме (1059) и он вынужден был на последнем из них собственноручно предать книгу Ратрамна огню, она — как сочинение Эриугены - также была признана еретической, после чего оказалась надолго забыта, пока внимание к ней не было вновь привлечено епископом Рочестерским Джоном Фишером, который в полемике с Иоганном Эколампадием использовал мысли Ратрамна для защиты от протестантов католического учения о Священной Евхаристии («De veritate corporis et sanguinis Christi in Eucharistia adversus Johannem Oecolampadium», 1527). Однако в то же время — в результате ошибочной интерпретации текста трактата, согласно которой Ратрамн якобы отстаивал концепцию не реального, но лишь символического присутствия Христа в Святых Дарах, преображающихся не по субстанции, но только по действию своему на душу верующего человека, — данное сочинение было с сочувствием воспринято и многими реформаторами (в частности, Николасом Ридли) и, будучи пере-веденным на английский, немецкий, французский языки, завоевало особенную популярность в протестантской среде. В силу этого оно было занесено в 1559 г. в «Индекс запрещенных книг» («Index librorum prohibitorum») и изъято оттуда лишь в 1900 г.