К числу наиболее известных учеников Герберта в Реймсской школе, ставших затем его последователями, относятся: знаток свободных искусств Аббон из Флёри («Quaestiones grammaticales»); богослов и философ Фульберт Шартрский; сын Гуго Капета, французский король Роберт II (996—1031); хронист Рихер Реймсский, автор «Истории в четырех книгах» («Historiarum libri quattuor», 991-998), охватывающих период с 888 по 989 г. Позднее имя Герберта было в особенном почете у мыслителей Шартрской школы: его сочинения, например, служат одним из источников для посвященного квадривиуму раздела «Гептатейхона» («Heptateuchon»: «Семикнижия», 1135—1141) Теодорика Шартрского.
После завершения преподавательской деятельности в Реймсе Герберт создает для Оттона III свой единственный собственно философский трактат — «О разумном и о пользующемся разумом» («De rationali et ratione uti», 997-998), где исследует обнаруживаемое им противоречие между стандартным определением «разумное [существо есть то, которое] пользуется разумом (rationale ratione utitur)» и правилом аристотелевской формальной логики, согласно которому в высказывании объем сказуемого (предиката) всегда должен быть шире объема соответствующего ему подлежащего (субъекта). Действительно, в анализируемом Гербертом примере указанный закон не выполняется: ведь разумных существ всегда больше, чем существ, пользующихся разумом (во сне, например, когда люди не пользуются разумом, они не перестают при этом быть разумными существами), и, следовательно, объем подлежащего данного высказывания заключает в себе как часть объем его сказуемого. Для разрешения указанного противоречия Герберт использует формулируемую им классификацию актов, распадающихся на необходимые и не необходимые (necessarius et non necessarius), и потенций, подразделяющихся на те, которые могут актуализироваться, и те, которые не могут актуализироваться (quae actu esse possit et quae actu esse non possit): так, например, животное, являясь человеком в возможности, никогда не является им в действительности. Отсюда следует проводимое им различение между двумя значениями выражения «разумное существо»: 1) собственным, имеющим отношение к вечному, необходимо и всецело актуальному божественному Разуму, для которого «быть разумным» и «пользоваться разумом» - одно и то же; и 2) привходящим, относящемся к пребывающему во времени и потенциально способному к пользованию разумом человеку, для которого актуализация этой потенции есть явление случайное и непостоянное.
Помимо сказанного, перу Герберта принадлежит богословский трактат «О теле и крови Господних» («De corpore et sanguine Domini»), опирающийся как на авторитет патристики в лице Илария Пиктавийского, Василия Великого, Амвросия Медиоланского, Иеронима Стридонского, Августина, Кирилла Александрийского, Фульгенция Руспийского и др., так и на более поздние сочинения по идентичной тематике: например, на полностью одобряемую Гербертом «Книгу о теле и крови Господних» («Liber de corpore et sanguine Domini», 831, 844) Пасхазия Радберта (при этом в трактате содержится и ссылка на Иоанна Скота (Эриугену), хотя и без прямого упоминания его имени). По мысли Герберта, считавшего, что там, где не хватает слов, преуспевает вера («Ессе quantum fides proficit, ubi sermo deficit»), освященные Св. Дары не перевариваются, подобно прочей пище, но являются нетленным духовным питанием для внутреннего человека и составляют зародыш будущего тела воскресения. Далее следуют: «Слово о наставлении епископам» («Sermo de informatione episcoporum»), в котором епископы, разделяющие с ап. Петром заботу о Христовой пастве («Quas oves non solum tunc beatus suscepit apostolus, sed et nobiscum eas accepit, et cum illo eas suscipimus omnes»), ставятся выше королей («Sublimitas episcopalis nullis potent comparationibus aequari. Si regum compares infulas etprincipum diademata, longe erit inferius, quasi plumbi metallum ad auri fulgorem compares»); двести двадцать четыре послания («Epistolae»), самое обширное из которых адресовано Аделаиде (987-996), жене Гуго Капета, и суффраганам епархии Реймса («Dominae et gloriosae Adelaidi reginae simper Augustae Gerbertus, gratia Domini Remorum episcopus, et omnibus suis confratribus et coepiscopis Remorum dioceceseos, bene valere in Christo»); а также целый ряд стихотворений: «Эпиграмма на портрет Боэция» («Epigramma, quod sic se habet inscriptum ad imaginem Boetii»), эпитафии королю франков Лотарю, герцогу Фридриху, императору Оттону («Epitaphium regis Francorum Lotharii», «Epitaphium ducis Friderici», «Epitaphium Ottonis imperatoris»), а также автору «Компендиума “Моралий” св. Григория» («Compendium Moralium Sancti Gregorii») Адальберту Мецкому («Epitaphium Adalberti scholastici»).
В историю, однако, Герберт вошел еще и как один из самых известных - наряду с Михаилом Скотом, Альбертом Великим, Роджером Бэконом — средневековых мудрецов, которые с помощью нечистой силы приобрели и активно применяли свои колдовские способности. Так, например, уже во второй половине XI в. Бенно из Оснабрюка обвинял его в совершении жертвоприношений дьяволу («Gesta Romanae Ecclesiae contra Hildebrandum», II, 4-8): по его словам, сатана обещал Герберту, что он не умрет, пока не отслужит мессу в Иерусалиме, и тот чувствовал себя в безопасности, не посещая Святую Землю, однако ему отрезали язык и руку и он умер, как только отслужил мессу в римской базилике Св. Креста в Иерусалиме (Basilica Sanctae Crucis in Hierusalem): согласно более поздней версии, Герберт сам перед смертью, из чувства раскаянья, велел отрубить себе по очереди все конечности. В сходном образе предстает он и в хронике английского историка Уильяма Малмсберийского «Деяния английских королей» («De gestis regum Anglorum», II, 167-169), посвященной сыну Генриха I (1100—1135) — графу Роберту Глостерскому (11221147). Хотя Уильям и оговаривается, что «люди имеют обыкновение подрывать славу ученых, обвиняя человека, выдающегося в каком-либо искусстве, в сговоре с дьяволом», он утверждает тут же, что именно «при содействии дьявола Герберт жадно ловил свою фортуну, так что ничего, что однажды замыслил, не оставлял невыполненным». «Из отвращения ли к монастырской жизни, или одержимый жаждой славы, он бежал ночью в Испанию, намереваясь выучиться у сарацин главным образом астрологии и другим наукам подобного рода», и «там он узнал, что предвещает пение и полет птиц; там постиг искусство вызывания теней умерших; там, короче говоря, овладел всем тем, что, вредное оно или полезное, может возбуждать человеческое любопытство...» Затем, украв у обучавшего его сарацина книгу, содержавшую все его знания, и спасаясь от погони, Герберт устремился из Испании обратно и, когда вышел к морю, «заклинаниями призвав дьявола... поклялся, что будет всегда в его власти, если он защитит его от того, кто снова гнался за ним, и переправит через море. Это и было сделано». В качестве конкретных примеров действия колдовских сил Герберта Уильям приводит случай отыскания им ставших предметом его алчности сокровищ, некогда спрятанных евреями, «которые он открыл в груде развалин с помощью некромантии»; другой пример повествует о том, что Герберт, разгадав загадку статуи, стоявшей на Марсовом поле близ Рима, нашел сокровища Октавиана (Августа), а именно «огромный дворец с золотыми стенами и золотыми потолками»: однако в этом случае «беспредельная алчность осталась неутоленной».