«Что ж, снимайте, снимайте, но он все равно вернется!» — ответила им Тедди.
Тут корреспонденты смущенно потупились.
«Они не знали тебя, Бил», — говорила она мне впоследствии.
А я сказал ей, что они не знали моих «Семи сестричек». Тогда я только верил в них, но теперь, день и ночь стоя у штурвала, я хорошо изучил эти бальзовые бревна, все время чувствовал их у себя под ногами; они двигались как живые, словно тюлени, рожденные для плавания в океане.
Глава X. Длинный Том следует за мной
10 июля. По навигационному счислению мое местоположение: 3°26′ южной широты и 88° западной долготы. Волны и ветер умеренные. Небо сильно затянуто тучами. По карте я определил, что мой плот находится в ста пятидесяти милях юго-восточнее острова Санта-Мария, самого южного из Галапагосских островов. Я намереваюсь обогнуть этот остров, держа курс на норд-вест-тень-вест.
Стадо дельфинов плыло за плотом, но мне ничем не удалось их приманить, и придется подождать, пока на плот залетят летучие рыбы. Великолепные дельфины длиной от трех до пяти футов, с золотистыми хвостовыми плавниками, стремительно носились вокруг плота, как голубые призраки. Иногда глаз даже не мог уловить их движения. Обычно они находились под плотом, но выскакивали из воды, когда что-нибудь привлекало их внимание. Иногда они плыли за кормой, причем более крупные — у самой кормы, а те, что помельче, — подальше от нее. Они отличались изяществом форм и движений, порой их тела отливали голубизной. Иногда дельфины исчезали, сливаясь с глубокой синевой океана.
В последнее время вблизи появились и акулы; одна из них особенно долго следовала за плотом. Я назвал ее Длинным Томом. Это был великолепный экземпляр длиной около девяти футов, коричневого цвета, с плавниками, окаймленными белой полосой. Длинный Том был похож на стратосферный самолет и плыл так близко от плота с правой стороны кормы у штурвала, что к нему, пожалуй, можно было бы дотронуться [?!]. И днем и ночью он находился около плота. Вначале его присутствие беспокоило меня, но потом я привык. Если бы я упал за борт, то не успел бы погрузиться в воду, как его зубы вонзились бы в меня.
Однажды ночью, чтобы проверить, здесь ли Длинный Том, я бросил за борт летучую рыбу. Он был здесь. В темноте мелькнули дугообразные плавники: акула схватила рыбу и исчезла.
Я жил какой-то фантастической жизнью. Казалось, я нахожусь на островке, плывущем по водным просторам.
Живя посреди океана, я должен был принимать от него и хорошее и дурное. Я был наедине с природой.
Питаясь каньибуа, ячменной мукой и патокой, я чувствовал себя хорошо. Вначале желудок у меня сжался от этой пищи, но затем освоился с ней. Лучшее время для еды было утро. Чтобы насытиться, мне хватало одной — двух столовых ложек пасты, иногда в течение суток мне приходилось питаться каждые три — четыре часа, как этого требовала работа. Обычно я ел сахар днем, но, почувствовав усталость, ел его в любое время, особенно же перед тяжелой работой. Порой я съедал до полуфунта сахару.
С каждым днем дела шли все лучше, и я был доволен скоростью плота. Каждый день я обучался плаванию на плоту. Нервное напряжение, вызванное долгими месяцами подготовки, постепенно проходило.
Я становился все спокойнее, хотя и знал, что приближается сезон ураганов. Теперь зависело только от ветра, достигну ли я берега до того, как наступит дурная погода. Если в шторм я потеряю парусное оснащение, то буду вынужден дрейфовать, отдавшись на произвол судьбы. Могло случиться, что этот дрейф будет продолжаться годы… Я был готов ко всему, и возможность такого дрейфа не пугала меня.
Долгое общение с морем породило во мне уверенность в себе, и я научился сохранять спокойствие в любую погоду. Человек думает, что знает море, знает, на что оно способно. На что оно способно! В мгновение море может разрушить все созданное руками человека, разбросав обломки. Между рассветом и сумерками оно может изменить лицо и историю Земли. Маленький человек на плоту, океан держит тебя в своей ладони — тебе ли тягаться с ним!
Все глубже и глубже погружаюсь я в состояние обособленности, и это странное отрешение от мира, оставленного мною, я замечаю с первого дня пребывания в открытом океане. До сих пор не могу полностью осознать, что происходило со мной.
Никогда раньше я не испытывал такого состояния. Временами это меня немного тревожило, и я старался возбудить в своем мозгу воспоминания, с помощью которых смог бы вновь перекинуть мост в прошлое и обрести мир, который покинул. Но мост был разрушен. Мой мозг, как и мое тело, блуждал в пространстве без признаков берегов.