И правда, не успела я моргнуть, как стою на палубе пиратского корабля. То, что он пиратский было ясно по флагу и населению страшными мужиками. Вцепившись в локоть Смерти, я следовала за ним, стараясь меньше смотреть по сторонам.
— Не бойся, здесь тебя никто не видит, — насмешливо проговорил Итон. — Здесь у нас семь душ. И не все из них заслуживают перерождения.
Я на это лишь тяжело вздохнула, но отвечать ничего не стала. Да и мало кого волнует моё мнение. Смерть ведь на работе.
Глава 5
Мы зашли в каюту, судя по убранству, капитана. Здесь сильно воняло алкоголем. Но не это было столь отвратительным. Здесь были девушки полуобнажённые. Они задорно смеялись и прижимались к пиратам.
— Наши с тобой души находятся здесь, так что терпи, — непреклонным голосом проговорил Итон.
— Итон, это отвратительно и неприлично, — прошептала я, сильнее прижимаясь к мужчине.
— То, как ты ко мне жмешься — неприлично, а это весьма привычно и прилично для данного места, — хмыкнул Смерть, целенаправленно двигаясь к капитану.
Капитан этого судна был мужчина в возрасте. Его виски уже давно тронула седина, зубов половины не было, да и лицо почти все было в шрамах. Рубаха была расстегнута, а его тело целовала девушка, примерно моя ровесница. Он довольно жмурился и пил из бутылки ром. И последний его глоток стал решающим.
— Ну, вот, первый готов, — проговорил Смерть, помещая душу в шарик. — Смотри, какого цвета станет шар. Как только разберешься во всех тонкостях, будешь сама распределять души. — Его глаза озорно блеснули.
С этими словами он зашептал над шаром. Я уже даже настроилась на то, что шар станет каким-нибудь черным или еще каким, означающим, что человек был плохим. Но и тут шар стал голубым, лишь кое-где сверкали черные молнии.
— Видишь эти всполохи в его душе? — Я кивнула. — Это означает, что он ничего особо плохого не делал, но и полностью хорошим не был. Такие души иду в исправление. Уже потом оттуда могут направить его или на перерождение, или его не станет вовсе.
— Я, честно сказать, думала, что он совсем плохой, — тихо произнесла я.
— Присмотрись, этот человек тебе знаком! — строго проговорил Итон.
— Я никогда его не видела, — честно ответила я.
— Он служил твоему отцу, девочка, — заглядывая мне в глаза, сказал Смерть. — Он был его лучшим другом! Раньше он выглядел не так, верно? Чего же ты сразу побледнела?
— Это Фредерик? — прошептала я.
— Да, — кивнул Итон. — Он после смерти твоей мамы старался поддерживать твоего отца так, как только мог. Никто и не знал, что этот лучший друг безумно был влюблен в свою королеву. Он души не чаял в её дочери. Но однажды во время очередной попойки Фредерик проболтался, что маленькая принцесса является его дочерью, а не короля Леонардо. Лео стал часто срываться на девочке, проклиная её похожесть на мать. Он ненавидел тебя, Лира, а вот этот человек, — Итон показал пальцем на капитана пиратского корабля, — любил! Любил так, что в один день согласился исчезнуть из её мира и сердца. Он повесил на свою дочь заклятье забвения и исчез, унося за собой все воспоминания. Стал пиратом, но так и не смог творить зло. Он был благородным пиратом, девочка. Ты можешь им гордиться.
По моим щекам текли слезы, ведь это было жестоко со всех сторон. Да и чары забвения по видимому тоже спали, так как меня накрыло воспоминаниями и чувствами к этому мужчине.
Фредерик ведь всегда был рядом, даже когда родители ссорились, он меня прятал и успокаивал. Когда учился Айрис, а я не знала чем себя занять, Фред учил меня заклятьям и разным тайнам магии. Именно он прятал меня от гнева отца, постоянно прося прощения. Только сейчас я стала понимать, за что именно он просил прощения.
— Тише, моя девочка, я тебе подарю возможность с ним поговорить. — Итон осторожно меня приобнял. — Я возьму его скелетом в наш дом, обещаю. Ну же, вытирай слезы, у нас здесь еще шесть душ.
— Не каждый день узнаешь страшные тайны своей жизни, — шмыгнула я носом.
— Будь сильнее, это было давно, — он поднял моё лицо за подбородок и нежно вытер дорожки слез. — Ты главное помни, что оба твоих отца тебя очень любили. Правда, каждый по-своему.
Отвечать на его полное безразличие я не стала. Он мне и вовсе мог не рассказывать историю моих родителей, мог промолчать. И я бы на всю жизнь осталась в неведении и даже не вспомнила бы лучшего друга моего отца-короля. А сейчас, когда воспоминания возвращаются, я понимала его злость и грубость. Я не в коем разе его не оправдываю, ведь я была ребенком и все принимала за чистую монету: его злость, его разочарование во мне, его жестокое обращение со мной. Я истинно думала, что повинна в том, что так похожа на маму. А его жестокость крылась в другом. И сейчас мне очень хотелось понять: почему Фредерик не забрал меня с собой? Я же была единственным напоминание о маме.