— Слышь, козлы-ы!.. Хочется, а низ-зя-я! По домам, пацаны!.. И — на ручную дрезину!.. Забесплатно! На хохряк!..
И дополнил текст красноречивым жестом. Саша передернула плечами.
— Закрой окно. Холодно.
За негритянкой для Романа Синяк поехал проторенным маршрутам. К паперти Музея Ленина, где их класс принимали в пионеры. Синяка тогда за хулиганство в пионеры не взяли, и он плакал.
Синяк причалил к священному месту, хряснул ручником и вылез из машины. К нему подъехал на коляске инвалид в камуфляже. На груди у него висела табличка: “Люди добрые, помогите...”.
— Дай на протез, — хрипло сказал он Синяку, не разжимая рта с воткнутой сигаретой.
— Не дам, — строго сказал Синяк. — Ты цыганам отдашь, они вашу масть держат.
— Согласен, — понуро кивнул инвалид, взялся за отполированные ободья красными распухшими руками и тихо покатил прочь.
— Стой, афган! — крикнул ему вслед Синяк, догнал и сунул двадцать тысяч. — Заначь поглубже.
Тут из мрака глубокого подъезда выскочила, как подпружиненная, мелкая бесполая блошка, серенькая, в брючках, задрипанная, заморенная.
— Привет, Батя! Чего-то ты нас совсем забыл.
— Вас забудешь, — Синяк грубо, как мужику, пожал ей руку. — Я с твоей барышней — лица не помню — бумажник с правами потерял. На деньги наплевать, права жалко.
— Совсем ты, Бать, на головку присел, — посочувствовала блошка. — Старенький стал... Тебе кого?
— Негритянку.
— А всерьез?
Синяк заговорил подробнее.
Саша уже разобралась с масляным радиатором на работе (выключила) и теперь медленно въезжала в ситуацию... Та-ак. Это проститутки!.. Только сейчас она начала смекать, к чему идет дело, и беспокойно заерзала.
— Чего он хочет? — Саша подозрительно обернулась к Роману.
Роман молча пожал плечами. На беседы с ней после Бошора не тянуло.
— Таня! — крикнула тем временем блошка в темноту.
Таня оказалась русской красавицей, в годах, что порадовало Сашу, с косой, закрученной на затылке. Прям из ансамбля “Березка”, подумал Роман. В короткой, разумеется, юбке, как положено по тутошней работе, высоких замшевых сапогах с золотыми пряжками.
Настроение у Романа приподнялось.
Синяк постучал в окно.
— Ну как, Жирный?
Роман высунул в открытое окно кулак с оттопыренным большим пальцем.
Хозяйка, учуяв спрос, затарахтела:
— Не меньше двух сотен, Бать. Тебе отдам за полторы. У нее одна коса чего стоит! Себе в ущерб работаю.
— Не торгуйся, не на базаре, — отрезал Синяк. — Музей Ленина всё ж. А коса и у меня есть. Сто и — по краям!.. Танечка, поедете с нами за сотенку?
— Я за стольник поеду! — раздался простуженный хрипатый голос, и с паперти спрыгнула молоденькая бойкая проститутка, юбка нулевая, декольте спереди и сзади, задрогшая...
— Тебя не надо, ты у меня дезодор похитила.
— Вали отсюда! — Таня грубо пихнула ее обеими руками в грудь. Та оступилась, села на мокрый тротуар белыми ажурными трусами — юбка задралась.
— Я не хитила! — взвизгнула проститутка. — Ты сам мне подарил. Ты пьяный был.
— Тогда прости, — Синяк подал ей руку, помог подняться.
— Деньги в кассу... — верещала хозяйка.
По ступенькам Музея Ленина чечеточной побежкой спустился вертлявый блондин в белом костюме.
— И я мог бы составить компанию...
— Ну, ты даешь, друг! — опешил Синяк. — Я с дамой, Жирный с Таней. Куда тебя, скажи на милость?
— Мало ли, — парировал, улыбаясь, блондин, — бывает, требуется. Секс инвариантен. Пардон.
Саша нервно курила, намереваясь что-то предпринять, скорее всего даже вылезти. Она приоткрыла дверь. Синяк предупредительно рыпнулся к ней.
— Уже едем.
Он захлопнул ее дверцу и открыл заднюю перед Таней, но что-то его насторожило.
— Слышь, хозяйка, а чего она у тебя молчит всю дорогу? Не больная?
— Сам ты больной. Скажи что-нибудь, Таня, — приказала блошка.
— Здравствуйте, — улыбнулась Таня, прикрыв ладонью рот. Прореха в два зуба все-таки мелькнула.
— Слышь, хозяйка, — не унимался Синяк. — А чего она у тебя без зубов? Драчливая? Излупит в одночасье...
Но Роман уже подвигался, уступая место на заднем сиденье.
Синяк важно хмыкнул — видел, что Жирный завелся и, довольный обустройством его личной жизни, солидно расплатился и залез в автомобиль.
— Ну, с Богом! Видите, Танечка, Жирный вас сразу полюбил. Да, Жирный?
Саша обернулась удостовериться, что Роман не спятил.
— Ой! — воскликнула Таня, забыв прикрыть выбитые зубы. — А я вас знаю! Мы вместе в Политехе учились, Владимирском...
— Город невест, — всунулся Синяк.