Откуда-то сбоку послышался залп короткоствольных орудий. Это били четыре пушки полковой артиллерии. Насколько знал Павел из объяснений инструкторов, 76-миллиметровые «полковушки» задирали стволы не более чем на двадцать пять градусов и не могли вести огонь, как зенитки.
Однако батарея стояла на пологом холме. Его высота значительно поднимала прицельную линию. Поэтому лейтенант приказал пальнуть в самолёты, устроившие хоровод над окопами. Кто знает, вдруг шрапнель кого-то заденет? Ну а если и нет, то хотя бы пуганёт фашистских стервятников.
«Лаптёжники» избавились от смертоносного груза. Повернули на запад и, построившись в походный порядок, ушли восвояси. Едва атмосфера очистилась от гари и пыли, как в атаку рванулись те истребители, что крутились вокруг пикировщиков.
Они носились над полем, словно шмели, и летали так низко, что их винты могли бы задеть небольшие деревья. Вниз сыпалось множество маленьких бомб, а очереди из пулемётов стегали по окопам полка.
Затем появилась вторая волна фашистских «лаптёжников», и всё повторилось сначала. Лишь после того, как вновь забухали взрывы, Павел очнулся от ступора, в который неожиданно впал в ходе первой воздушной атаки. Ощутил сильный страх и свалился на дно своего земляного укрытия. Плотно зажмурил глаза. Сжался в комок и закрыл голову левой рукой.
Потом он услышал, что где-то застучал пулемёт, а следом за ним раздались одиночные выстрелы. Лишь после этого парень вдруг вспомнил, что держит в правой ладони. Поднял к груди «трёхлинейку». Со злостью передёрнул затвор и вогнал патрон в длинный ствол. Глубоко и шумно вздохнул. Поднялся над низеньким бруствером и высунулся наружу. Увидел стремительный самолёт, пролетавший мимо позиции. Разглядел голову фрица сквозь прозрачный колпак. Вскинул винтовку к плечу, быстро прицелился и нажал на курок. Выстрелил, но никакого толку от этого не заметил. То ли стекло оказалось бронированным, то ли воздух от большого винта сдул пулю в сторону. Как бы то ни было, но самолёт даже не вздрогнул и полетел себе дальше. Пока парень вновь заряжал винтовку, фашист скрылся из виду, а палить по тем, что находились совсем далеко, не имело смысла.
Удалось ли другим сбить хоть один аппарат, Павел не знал, а затем эти мысли и вовсе покинули голову. Спустя пару секунд на позицию батареи напал пикировщик и бросил тяжёлую бомбу, весящую не менее центнера.
Взрывная волна ударила в парня. Швырнула в левую сторону и с головой засыпала мелкой землёй. Пока он очухался от мощного взрыва, пока выбрался из какой-то канавки, куда попал неизвестно когда, налёт уже кончился. Фашисты опустошили свои бомболюки. Перестали вертеться большой каруселью и, строясь на ходу в эскадрильи, ушли вслед за первой волной.
Павел почувствовал, что каска куда-то исчезла, а галифе сильно намокли. Он со смущением взглянул на тонкий ремень и то, что находится чуточку ниже. Увидел сморщенный чехол от стеклянной фляжки и понял, что она разбилась. То ли от удара о землю, то ли от попадания осколка от бомбы.
Вода, конечно, вся пролилась и намочила плотную хлопчатобумажную ткань. Павел развязал тесьму на брезентовом мешочке. Высыпал осколки на землю и, рассматривая острые грани, сияющие словно ножи, невольно подумал: «Хорошо, что не порезали мне живот или ноги. Ведь могли сильно поранить».
Окружавшие парня бойцы тоже осмотрели себя и стали оглядываться по сторонам. Закрывавший долину дым понемногу рассеялся, а над землёй повисла полная, звенящая тишина.
Затем слух к Павлу постепенно вернулся, и он услышал крики и стоны бойцов. Тут и там раздавались команды, и солдаты кинулись на помощь пострадавшим друзьям.
Раненых быстро перевязали. Тем, кто мог идти сам, помогали встать и отводили в глубь ближайшего леса. Других клали на развёрнутые плащ-палатки и несли следом за ними. Там, у опушки, стоял медицинский взвод.
Убитых, а их оказалось немало, брали за руки за ноги и волокли к небольшому овражку, лежащему дальше. Всех погибших клали в длинный рядок, вплотную друг к другу. Обыскивали карманы и вытаскивали документы, если их удавалось найти.
Собранные солдатские книжки и смертные медальоны передавали дежурному офицеру, следившему за процедурой. Он бегло смотрел полученные бумаги и складывал в ящик из-под патронов.
После уборки трупов взялись за ремонт полевых укреплений. Траншеи перепахало взрывами, причём так сильно, что во многих местах их нужно было копать по новому кругу. Выжившие во время воздушной атаки солдаты не смогли отдохнуть и десятка минут. Опять взялись за лопатки и принялись за работу.