Уцелевшие во вчерашнем бою бойцы не утерпели. Поднялись с насиженных мест и подошли к долгожданному подкреплению. С видом бывалых солдат стали с интересом смотреть на обслугу, щёголявшую новенькой, незапачканной формой, и дотошно расспрашивать, кто такие, откуда явились и что это за штуки притащили с собой.
Новички спрыгнули с задних повозок, доверху заполненных длинными ящиками. Вытащили шанцевый инструмент. Принялись за устройство позиций и в двух словах сообщили приятную новость: по приказу из штаба фронта батарея 76-миллиметровых дивизионных орудий прибыла сюда, чтобы не дать прорваться фашистам.
В связи с обстановкой, сложившейся на этом участке, в распоряжение их полка временно передали четыре пушки образца 1936 года, которые называются «Ф-22УСВ». Буквы «УСВ» означают «усовершенствованная».
– И сколько же весит такая махина? – спросил кто-то из миномётчиков.
– В боевом положении – около полутора тонн, – тяжко вздохнул солдат с такими же, как у Павла, чёрными петлицами на гимнастёрке.
– «Полковушка» тянет девятьсот килограммов, и то мы устали катать её с места на место, а с этой дурой вообще пупок надорвёшь, – разочарованно пробормотал старый пушкарь. Он был одним из тех, кому посчастливилось уцелеть во вчерашнем сражении, и было видно, что он натаскался со своей «железякой» досыта.
Новая батарея разместилась здесь же, в лесочке. Артиллеристы продолжили обустройство позиции, а соседи разбрелись кто куда. Да и то сказать, своих дел накопилось немало. Нужно дорыть индивидуальные щели в земле и приготовиться к бою, да и поесть чего-нибудь не мешало. Уже целые сутки во рту крошки не было.
Прошло не более часа после подъёма, как в воздухе вновь послышался душераздирающий вой. Снаряды опять прилетали с проклятого запада. Падали на деревню, стоящую меж густых перелесков, и разрушали всё, что только возможно.
Фугасы врезались в крестьянские избы. Взрывы бухали тут и там и разносили добротные срубы в мелкие щепки. К небу поднялись дым, гарь и пыль. Удушающий смрад повис над дворами, а в сером тумане мелькали обломки камней, какие-то доски и куски человеческих тел, разорванных в клочья.
Через пятнадцать минут поселение превратилось в развалины и исчезло с лица земли. На месте уютных домов остались большие воронки, над которыми вилась ядовитая вонь от сгоревшей взрывчатки.
Потом вал огня вдруг тронулся с места и направился в сторону рощицы. Обрушился на миномётную роту, а затем накрыл дивизионные пушки. Пехоты в полку оставалось до обидного мало, и в этот раз немцы ударили по батареям в полную силу.
Скоро всё кончилось. Павел дождался, когда грохот снарядов окончательно смолкнет, и, не обратив внимания на шум в ушах, постарался прислушаться. Было так тихо, словно на несколько километров вокруг не осталось ни одного человека. Лишь где-то сухо трещали поленья, пожираемые огнём. Видно, рядом что-то горело.
Парень с трудом выбрался из окопчика, засыпанного до самого верха. Поднялся на ноги и заметил, что все предметы слегка раздвоились. В глазах потемнело, и он едва не упал. Внутри черепа что-то стучало и громко гудело, будто рядом недавно ударили в колокол.
Наконец он пришёл в себя. Огляделся по сторонам, но вместо небольшого лесочка увидел землю, перерытую взрывами. Из неё торчали тлеющие пеньки, стоявшие в тех местах, где недавно росли вековые деревья.
Повозок с припасами не оказалось на месте, а вместо них зияли огромные ямы, из которых поднимался слабый дымок. Кое-где лежали обломки телег и гнутые обломки металла, в которые превратились все миномёты. Среди них угадывались останки искорёженной «полковушки» и трёх недавно прибывших орудий.
В центре обгоревшей поляны одиноко стояла тяжёлая пушка. Лафет слегка накренился, колёса ушли в землю по самую ступицу, а ствол смотрел в небо под острым углом. Со стороны все казалось целым, и только копоть покрывала детали толстым чёрным налётом.
Людей видно не было, и Павел решил, что остался единственным, кто выжил во время обстрела. Вскоре он понял, что сильно ошибся. Разбросанные возле него кучки грунта вдруг шевельнулись, и из-под них один за другим выбралось шесть оглушённых бойцов.
Причём среди них не нашлось миномётчиков, это были те пушкари, что прибыли сюда час назад. Кроме них, он заметил одного лейтенанта с головой, уже обмотанной свежим бинтом. Видно, он лежал в какой-то воронке и прежде, чем выбраться из неё, наложил себе повязку на рану.