Вечерний вахтенный берет машинный журнал и читает заметки своего предшественника.
1 час ночи. Слабые шумы винта впереди с левого борта. Теряются через несколько минут в том же направлении.
Произведено десятиминутное возобновление воздуха
(кислород).
Измерен уровень воды в трюме. Без перемен.
Шумы воздушных пузырей в систерне 4. Клапан продувания сжатым воздухом, по видимому, пропускает. Зажал клапан покрепче.
Сильные шумы винта впереди с правого борта. Быстро усиливаются. Разбудил командира. Вероятно, это большой торговый пароход проходит в расстоянии нескольких сот метров с правого борта.
Слабый звук взрыва далеко с правого борта.
Несколько слабых взрывов в том же направлении.
4.00. Произведен впуск, кислорода.
Снова тишина. Двери водонепроницаемой переборки открыты, так что из центрального поста все слышно и видно. Храпение спящих прекращается. Впущенный в 4 часа утра кислород значительно облегчает работу легких. Новая вахта борется со сном. Члены тела совсем одеревянели, а веки смыкаются в этом ужасно утомительном воздухе. Необходимо бодрствовать, двигаться, непременно что-нибудь делать, чтобы не заснуть, - выслушивать, проверять!
В середине центрального поста находится гироскопический компас, действующий в зависимости не от влияния силы земного магнетизма, а от свойства свободно подвешенного и быстро вращающегося гироскопа, обладающего способностью устанавливаться осью своего вращения в направлении север - юг.
Это «компас-матка», имеющая, так же «дочерей», которые при помощи электропередачи получают силу и направление от «матки». Одна «дочь» находится наверху в рубке около командира, другая, запасная, - в кормовом отсеке. Чисто магнитный компас не годится для подводной лодки, где такая масса железа. Только после появления гироскопического компаса подводные лодки начали предпринимать далекие морские переходы.
Молодой моторист отложил в сторону книгу и заговорил шопотом с одним старшим товарищем, много плававшим на подводных лодках. Моторист еще «совсем новичок», но очень любознателен. Это его первое дальнее плавание за войну, и целая куча вопросов поднимается в его молодой голове. Замечательно то, что, находясь на дне моря, ни один человек не решается говорить громко и смело. Может быть, чтобы не беспокоить спящих, да и тяжелый воздух затрудняет речь. Все эти ощущения отражаются на открытом лице молодого моряка.
«Слышал ли ты сегодня ночью бомбы?»
Другой равнодушно чистит медную планку, чтобы не заснуть.
«Нет, ничего я не слышал. Брось ты заниматься вещами, которые нас не касаются».
«Как ты думаешь, что это было, где-то далеко сильно гремело?» - продолжает говорить он топотом.
«Ну, да, юнец, но ведь этого никто не может знать. Эти бритты ищут нас днем и ночью. Может быть, это пароход напоролся на мину у берега и на нем взорвались котлы. Оттого и разные звуки взрывов. Под водой, знаешь ли, всегда что-нибудь случается, так что надо тебе к этому привыкнуть. На дне совсем тихо, как в могиле, и вдруг откуда-то появляется шум. Черт его разберет, что это такое! Может быть, другая подводная лодка работает ночыо. Ты всему этому научишься».
«Да, - отвечает юноша, - жутко здесь под водой. Как будто тихо, а все-таки не тихо. Точно мы зарыты глубоко в земле. И вдруг эти шумы, никто не знает откуда они и имеют ли отношение к нам. А если они найдут нас здесь внизу?»
«Ну, вот еще, - возражает умудренный опытом старый подводник, - они никак не могут найти нас здесь. Теперь ноябрь; вчера вечером, когда мы опускались на дно, на море было не совсем спокойно. Англичане не ангелы, они остаются дома, когда это можно. Мы здесь как у Христа за пазухой. Ты не бойся, мы уже видали разные виды. Два месяца назад мы целую ночь шли в подводном положении под английскими минами, когда нам нужно было выйти из Г ельголандской бухты. И ничего с нами не случилось. Нас не так легко поймать. Да, мой дорогой, много тебе придется испытать с нами! Но надо глядеть в оба, и затем для подводника главное дело - чутье и слух. Вот тогда ты станешь настоящим подводником. Но прежде всего... »
Беседа вдруг обрывается. Унтерофицер тоже прислушивается. Что- то чувствуется в тишине. Что-то повое, необычное, выводящее из равновесия. «Шт, шт, шт, шт...» - доносится откуда-то издалека. Оба вахтенные напряженно вслушиваются. Шум становится ближе и слышнее, что-то скрипит и поет. Это не пароход. Истребитель! Его можно различить по четким, быстрым ударам винтов.
«Разбудите командира, шум винтов истребителя с правого борта», - кричит лейтенант.
Через мгновенье мелькнули две золотые нашивки на рукаве, - это командир через переборку направляется к центральному посту. Никаких вопросов, и без них понятно, в чем дело. Ясно, что кто-то приближается. «Шт, шт», - шумят впнты. Все напряженно прислушиваются. Что-то происходит там наверху, но сделать ничего нельзя. Остается лишь надежда на нашу безопасность под водой.
«Зачем здесь в зимнюю ночь бродит истребитель?» - спрашиваю я самого себя.
Потом я обращаюсь к стоящему возле меня матросу: «Принесите-ка мне карту из моего письменного стола». Одновременно я смотрю на глубомер и компас. Глубина 46 м, на румбе 280°. Значит, все так же, как и вчера вечером».
«Сколько у нас в уравнительной систерне?»
«Десять тонн, господни капитан-лейтенант».
«Ну-ка, разбудите старшего инженера-механика. Это будет вернее. Приготовить к пуску главные электромоторы. Передать это распоряжение старшине Гютингу».
Приносят карту. Место нашей стоянки на дне отмечено штурманом кружком и крестом. Мы находимся на перекрестьи пеленгов Лонгшипс и Тери-Огон-Ор на северном борегу Корнуолиса. В сущности говоря, это вовсе не место для истребителя. «Шт, шт...», - молотят винты вблизи нас. Может быть он хочет дойти до Бристольского канала и там принять конвой? В этот момент шум винтов достигает максимальной силы. Прямо над лодкой слышатся их удары и шипенье. Потом шум постепенно стихает. Снова тишина. В глазах людей светится жизнь, и через несколько минут все приходит в норму. Кто же это наверху проходил ночыо? Откуда и куда? Вопрос, загадка, фантазия из морской глубины.
Пять часов утра.
«По местам стоять!» - кричит вахтенный на всю лодку.
Приказ повторяется по отсекам, спящие просыпаются. В 7 часов утра, перед рассветом, лодка должна находиться у самых берегов, на пути следования пароходов. До этого места еще 2 часа перехода. Кроме того, и лодка и наши легкие нуждаются в свежем воздухе. Сегодня нам предстоит долгое и утомительное плаванье в подводном положении среди дозорных судов. Пошатываясь проходят мимо сонные фигуры, направляясь к своим местам. Старший инженер-механик появляется в центральном посту. Лодка оживает.
«Команда стоит по местам, главные электромоторы готовы», - докладывает он командиру.
«Хорошо, откачать из уравнительной!»
Уравнительная - это большая систерна внутри прочного корпуса, которая может принять около 20 т воды. Подводная лодка на дне моря не ставится на якорь, а делается «тяжелой» в момент покладки на грунт; для этого в уравнительную систерну впускается около 10 т воды, и лодка плотно ложится на грунт, не будучи в состоянии самостоятельно перемещаться. Винты лодки находятся на несколько метров выше киля, так что они не могут ударяться о дно моря. «Откачать десять тонн из уравнительной» - это значит, что то же самое количество воды, которое вчера вечером было принято для прижатия лодки к грунту, теперь опять должно быть откачано.
Начинают работать большие насосы, они выталкивают «весовую воду» за борт в несколько минут. Насосы эти должны быть очень мощные, чтобы выполнить такую работу при давлении воды на больших глубинах.
«Десять тонн откачано», - поступает доклад.
«Оба электромотор, вперед, малый ход! Как на румбе? 280 градусов? Хорошо, держать 280 градусов!»
Слышно, как работают электромоторы. Подводная лодка начинает дрожать, стрелка глубомера немного передвигается. Но странно: она колеблется, не отклоняясь все же от 46 м. Лодка не желает оторваться от грунта. Само по себе это явление не представляет ничего особенного.