Шум винтов истребителя позади лодки.
6.12. Сильный взрыв за кормой с левого борта. Глубинная бомба.
6.15. Сильный взрыв над нами. Лодка сильно сотрясается. Несколько ламп лопается. Свет временно гаснет. Серьезных повреждений нет.
6.20-7.30. Взрывы, постепенно ослабевающие.
Всплыли на 10 м. Американский истребители в расстоянии 5000 м.
Всплыли. Ничего в поле зрения нет.
Необходимость краткого, сжатого, строго объективного донесения предписывает нам этот стиль. Что касается нашего душевного состояния, наших переживания, то об этом не говорится ни слова.
Постепенно наши нервы пришли в порядок. Напряжение ослабело, но еще оставалась легкая дрожь. Скверное пробуждение было в это утро! Вечером при великолепной погоде экипаж столпился наверху рубки. Мир казался таким безмятежным, и каждый философствовал про себя по поводу последних приключеней:
«Утренний час - золото?» («Morgenstunde hat Gold im Munde» - немецкая пословица).
Конечно! Потому что золотом были жизнь и простор, которыми нас снова, одарило это «подводное утро».
Зимняя ночь в Ирландском море
В начале войны истребители были безвредны. Надо было только соблюдать достаточную осторожность и не дать себя таранить! Опасными были неожиданные появления их в туманную погоду. В то время еще не применяли глубинных бомб. Надо было только всегда своевременно уклоняться от встречи с истребителем и не привлекать его внимания. Действия истребителей против подводных лодок в этот период практически не давали никакого результата уже по причине их незначительного числа; главная масса английских истребителей находилась тогда в составе Большого флота. Возможности морского боя между немцами и англичанами в то время не были полностью исключены. Правда, адмирал Джеллико был достаточно хитер, чтобы воздержаться от этого столкновения. Но мы, немцы, должны были атаковать главные силы англичан на море. И только в ближнем бою мы могли выиграть.
Позднее, начиная с 1917 г., истребители стали нашим привычным противником. Они нас подстерегали уже в Северном море. Главным их преимуществом были большая подвижность и глубинные бомбы; только одним своим присутствием они заставляли нас часами держаться под водой, а это затрудняло и замедляло нашу работу. В Канале они охраняли заграждение Дувр - Калэ, а на севере Англии - проход между Оркнейскими и Шетландскими островами. Они были буквально повсюду и нигде. Никогда нельзя было считать себя в полной безопасности от них. И вообще во время дальнего похода, продолжавшегося неделями, лодка находилась вне опасности разве лишь в редкие минуты.
Важнейшая работа истребителей состояла в эскортировании отдельных судов с ценным грузом и прежде всего целых конвоев, следующих через опасные зоны. Значительно раньше, чем подводная лодка могла заметить конвой, они уже старались нас оттеснить. Главное затруднение истребителей заключалось в том, что они всегда должны были думать о невидимом враге, действовать против него и сражаться с ним. Ночью их боевая сила по отношению к нам значительно ослабевала. Как только становилось хоть немного темно, подводная лодка, плывущая в надводном положении, оставалась для них невидимой даже на близком расстоянии. Однако ночные атаки в надводном положении требовали верного глазомера и большого морского искусства. В этом случае подводная лодка превращалась в миноносец. Как часто мы бросались в атаку и даже топили суда, когда истребитель находился, так сказать, в непосредственной близости! Многие офицеры-подводники еще в мирное время кончили трехлетний курс в минной школе и знали свое дело.
Во время моей декабрьской экспедиции 1917 г. в Ирландском море мы действовали почти исключительно ночью в надводном положении, и это прежде всего потому, что днем из-за опасности от подводных лодок только отдельные быстроходные корабли совершали рейсы между английскими и ирландскими берегами.
Один из таких быстроходных двухтрубных пароходов я однажды атаковал утром при сравнительно спокойном море. Через 9 секунд после выстрела последовал очень сильный взрыв. Стеклянные части приборов в лодке разлетелись в куски, потух свет и т.д. Мы подумали, что это была большая бомба с дирижабля. На самом деле это была наша собственная торпеда, которая вследствие неисправности горизонтальных рулей сразу же по выходе из аппарата ушла прямо перед лодкой на грунт и оглушила нас своими 200 кг взрывчатого вещества. Этот случай был тем более неприятен, что мы не могли сделать никакого вывода из него. Поэтому нам пришлось сделать еще один выстрел, так как отказ в очень тонком механизме торпеды был и останется всегда возможным.
Это крейсерство зимой в Ирландском море было полно занимательных приключений.
Днем море точно вымирало. Ночью оно оживало. Тогда вокруг нас все блистало и сверкало, из бухт и с островов сияли огни.
Вдоль английских берегов у Холихэда движутся тени. Что-то там есть. Но на темном фоне мы не можем ничего отчетливо разглядеть даже через сильный ночной бинокль. Дальше берег удаляется, образуя бухту. Мы подходим ближе. Становятся видны два судна, очень длинные и компактные. Истребители! Ближайший в расстояний почти 2000 м. Затем пароход, глубоко сидящий в воде. Все суда идут с потушенными огнями. Кроме того, два едва заметных неправильных очертания на поверхности воды, два небольших «бугра». Охотники за подводными лодками! Если это так, то подходить нельзя. Подводная лодка в подводном положении ночью ничего не может видеть в перископ и, следовательно, не может атаковать. Над водой при таком положении истребителей также ничего нельзя сделать. Мы следуем за этой компанией еще некоторое время, пока не приближаемся к пловучему маяку Карнарвон. Потом конвой исчезает в глубине бухты, и мы решаем остаться в дозоре вблизи этого пункта.
Мы осторожно подкрадываемся к пловучему маяку. В кормовой части судна в каютах горит свет. Наверное там теперь сидят старые моряки за грогом и картами. А может быть, они записывают в вахтенный журнал все крики о помощи, которые они перехватили сегодня своей антенной. Рано утром был слышен подводный взрыв в направлении к Холихэду. В полдень пролетели мимо два самолета и один дирижабль. Вечером проходила флотилия истребителей. Больше никаких происшествий. Лишь большая лампа наверху вращается над корпусом судна, стоящего в темноте. Каждый раз, когда луч света попадает на штанги и ванты, точно небольшие молнии пробегают вокруг мачты. Этот луч проходил в ночной темноте высоко над нашими головами. Однако мы должны были быть осторожны и держаться вне его освещения. А все-таки, как это приятно находиться так близко около англичан, которые не швыряют сейчас глубинных бомб. Мы оставляем в покое людей на пловучем маяке. Маяки и другие навигационные знаки были в некотором роде нейтральными в военное время. Они указывали путь и другу и врагу.
Около полуночи мимо нас проходит на запад судно. Мы покидаем район нашего дозора и подкрадываемся к нему поближе. Это большой, тяжело нагруженный пароход. Без охраны. Проходят целые часы, пока мы нагоняем его настолько, что можем предпринять атаку в надводном положении.
Чтобы произвести верный выстрел, нам нужно знать скорость и курс судна насколько возможно точно. Поэтому мы сначала идем некоторое время рядом с судном, на дистанции около 1000 м, следуя с такой же точно скоростью, как и противник. В этот момент сталовится так темно, что невооруженным глазом можно разглядеть вблизи нас лишь какую-то неопределенную массу. По числу оборотов наших винтов мы измеряем скорость - 9 миль в час.
Паульсен стоит около меня в темноте и устанавливает прицел на небольшой стойке, на обвесе мостика. Тем временем мы занимаем позицию впереди судна и определяем его курс. Точно на юго-запад. Если мы находясь слева от противника, хотим выпустить торпеду под углом 90°, то мы должны в момент выстрела лежать на курсе северо- запад.
Принцип прицельного прибора основан на законе треугольника. Одна сторона треугольника подвижная. Это «неприятельское плечо» прибора наводили по нити визира на цель. Расстояние до цели, - которое должно было быть оценено на-глаз очень верно, так как измерить его непосредственно мы не могли, - курс и скорость хода противника являлись «известными величинами».