На следующий день мы пустили ко дну стальной канадский парусник - совершенно новое судно. Перед тем как подойти к нему, мы проходили вблизи спасательных шлюпок, на которых находилась команда, и смотрели на них в перископ. Все казалось нормальным. То же мы проделали у самого судна. Затем мы послали на борт нашего призового офицера.
«Груз соли и картофеля», - был ответ.
«Можем ли мы с собой взять двух собак и канарейку? »
После того призовая лодка вернулась на носу стояла черная лохматая собака, глядевшая с любопытством, возле нее гладкошерстный террьер.
Большую назвали «Моряк», маленькую - «Джимми». После этого мы двинулись дальше.
Охотничье счастье долго не приходило, а майское солнце горячими лучами покрывало широко расстилающееся море. Для старых фронтовых подводников, какими мы являлись, это казалось плаванием на пассажирском пароходе. Великолепная погода и прозрачное синее море.
Это было в воскресный день утром. Вопреки всякому ожиданию и расчету я вдруг слышу из рубки крик:
«Неприятельский перископ справа!» И сразу радостные лица становятся серьезными. Заработали электромоторы, нарушив тишину своим гудением. В то время как лодка уже круто ворочает, наша толстая пушка направляет свое грозное дуло на предполагаемого врага. Мы должны проучить его за дерзость, с которой он среди бела для нарушил наш воскресный отдых, вполне нами заслуженный.
Но тут гневное воинственное настроение сменяется неудержимым смехом. Тщательно наблюдая за неприятельским «перископом» через бинокли, мы обнаружили, что он принадлежав большой морской черепахе, которая, высунув голову на солнце, мирно плыла в нескольких сотнях метров от берега. Она оставляла позади себя небольшой след, который на большом расстоянии возможно было при первом взгляде принять за нечто другое.
Естественно, что это было большим событием! При мысли о черепаховом супе у нас уже потекли слюни изо рта. Но как ее достать? Для чего же у нас тогда двойка? Быстро была спущена на воду шлюпка. Двое расторопных матросов сели в нее и стали осторожно подкрадываться. Мы держались с подводной лодкой в расстоянии около 100 м; вся команда, разумеется, была на палубе и с напряженным вниманием следила за этой новой для нас охотой. Когда двойка отваливала, я успел еще спросить нашего ловкача Паульсена, как он рассчитывает «ее» поймать. «За лапу», - последовал лаконический и уверенный в победе ответ.
Ну, так черепаха тоже смекнула, в чем дело. Она была «стара и опытна» и позволила двойке спокойно приблизиться. Паульсен уже протянул руку далеко вперед, пристально глядя с правого борта на «кормовую» лапу черепахи, ясно различимую в синевато-чистой воде Атлантического океана. Вдруг она сделала резкое движение и исчезла, оставив позади себя большой пенящийся водоворот.
К сожалению, в жизни часто бывает, что злорадство является наиболее искренним чувством. Поэтому весь экипаж заорал: «Быстро на 20 м» (эта команда применяется, когда надо быстро скрыться под защиту глубины). Наши проворные охотники возвратились на борт немного разочарованные. На этот раз так ничего и не вышло! Но находчивый Паульсен нашел способ. Прежде всего с двойки были снята ремни. Затем смастерили большой крепкий сачок. На будущее время была установлена условная команда - «черепашья тревога»; двойку днем держали на палубе,
чтобы быть наготове и быстро ее спустить.
Около полудня, когда мы пили кофе, раздается долгожданная условная команда. Общее оживление. На этот раз охота удалась. Сачок работал блестяще, и первая черепаха, была доставлена на борт элегантным взмахом. Мы быстро и хорошо наловчились в этой охоте и в первый же день поймали три прекрасных экземпляра. Одна из них - очень старая черепаха, весом в 32 кг, на ее спинном панцире находились разные «безбилетные пассажиры» вроде ракушек и других паразитов. Наверное десятки лет эта черепаха плавала в синих водах Атлантического океана до того, как подводная лодка вступила с ней в конкуренцию.
Всем трем черепахам были даны имена: «Мафусаил», «Макс» и «Мориц», и они вместе с собаками «Моряком» и Джимми» образовали на борту группу «Г агенбек»1. К ним относились и четыре канарейки тоже из «потерпевших кораблекрушение». К сожалению, у них была неприятная привычка самые лучшие песни распевать большею частью в ночные часы. Так как в подводной лодке они только и видели электрический свет, то нельзя было очень обижаться, что они потеряли счет времени. Когда неприятеля не было видно и погода была хорошая, то по команде «Гагенбек на палубу!» все животные выводились из лодки на свежий воздух, что особенно нравилось собакам. Они совершенно не ценили прелестей подводного плавания и обыкновенно с грустным видом лежали по углам, погрузившись в глубокие размышления об этих сумасшедших людях, которые по собственной инициативе часами плавают под водой, тогда как наверху сияло прекрасное горячее солнце.
Так этот зверинец и плавал с нами по морю в течение трех недель.
Через восемь дней, по прибытии на родину черепахам пришел конец. Был устроен черепаший обед, и четвероногие конкуренты без долгих размышлений были съедены.
В августе 1918 г. мы снова были в чужих краях. В проходе около Фэр- самолет, с западной стороны Оркнейских островов небольшой фальшивый конвой. Два парохода в сопровождении истребителей, последние идут далеко впереди. Мы долго и напряженно наблюдаем за ними. Через несколько времени конвой изменяет курс. Мы приближаемся и теперь видим, что суда замаскированы под «пароходы», а на самом деле - это охотники за подводными лодками. Острый нос, отлогая, косая корма, высокий мостик и т. п. Осторожно! Мы бесшумно удаляемся.
Следующие десять дней на море стоит туман. Низко плывут облака. Ничего не видно, ни одного судна. Вода и небо. Серые испарения, словно завесы над волнами. Все влажное и хмурое. Десять длинных дпей.
Медленно подвигаемся мы дальше на юг в поисках лучшей погоды. Только в Бискайском заливе, хотя он и имеет дурную репутацию, небо проясняется и 6 августа в 6 часов пополудни мы замечаем на востоке облако дыма. Потом стеньга фокмачты с реей беспроволочного телеграфа.
Предполагая, что это истребитель, мы немедленно погружаемся.
Судно приближается. Это американец. Пятнистый, точно пестрая корова. Четыре трубы. Странно только, что истребитель держит курс прямо на запад и не идет полным ходом. Как будто он и не знал о нашем присутствии здесь, а преследовал какую-то другую, вполне определенную цель. Мы даем ему пройти мимо и всплываем, когда он скрывается из вида.
Что же дальше? Как это угадать, что он замышляет? Хорошо бы теперь заглянуть в его судовой журнал! Самое лучшее идти позади него, «прицепиться» к нему. В кильватере истребителя! Это уж нечто новое! Может быть, он вел на правильный путь. Не думает ли он встретить конвой или провести отдельный пароход с ценным грузом? Мы это увидим. Поэтому мы идем за ним полным ходом, пока над горизонтом опять не показывается маленькая рея беспроволочного телеграфа. Мы держим истребителя «на расстоянии», пока не становится темно.
Ночью мы подходим ближе, чтобы не потерять «вожатого», но скоро туман окутывает море, и мы должны быть осторожны, как рысь. Я спускаюсь на минуту в лодку, чтобы взглянуть на карту, на которую мы панесли возможный курс «воображаемого» конвоя. Вероятно, он шел в Брест или Сен-Назэр.
В 11 часов 30 минут пронзительный звук колокола тревоги. В то время как я бросаюсь наверх, наша большая рыба скользит уже под воду. В рубке я слышу от вахтенного офицера, что истребитель вдруг прошел очень близко перед носом лодкн. Он на время застопорил одну из своих машин или, может быть, уменьшил скорость вследствие плохой видимости. Поэтому мы его и нагнали, подойдя ближе, чем это нам было нужно. На борту американца позади была распахнута дверь, и в мерцающем свете показалась закутанная фигура, отражавшаяся призраком на следе, оставляемом судном. У вахтенных на мостике остановилось на мгновенье сердце. Быстро руку на колокол! Тревога! Потому что мы пропали, если заметят хоть малейшую тень от нас! Крутой поворот в темноте, прыжок тигра - и преследователь стал бы добычей!