- А потом?
- Я... Не знаю.
- Пошли с нами? - спросила Оливия.
- Нет-нет-нет, я никуда не... - лицо Кости несколько раз дёрнулось, словно его охватила жуткая боль.
- Всё нормально? - спросил Лёня.
Когда Костя перестал дрожать, он ответил:
- Да, я в порядке. Это нервное, вы не обращайте внимания. Или это от сыворотки, не знаю. В общем, я никуда не пойду.
- Ну, мы в любом случае должны уйти... - сказала Оливия.
- Понимаю. Оставайтесь на ночь, я найду вам еды в дорогу.
- Как нам пройти до железной дороги и далеко ли она? - спросил Лёня.
- Далековато, примерно три перебежки от... Ах, вы же на лошадях. Я думаю, что за пару дней вы доберетесь до железной дороги. Вам нужно идти в ту сторону, где встает Солнце.
Костя отвел Лёню и Оливию в квартиру, которая находилась в другой стороне. В ней было практически опрятно, даже стояла некоторая мебель. В одной комнате спал сам Костя, а Оливию и Лёню он отвел в соседнюю, в которой находилось две кровати.
Поев, они все разом уснули. В эту ночь Оливию вновь не посещали сны.
Путь до железной дороги отнял у выходцев из деревни всего лишь один день. Уже утром они собрали свои вещи, упаковали еду, которую им нашел Костя, и двинулись в путь. Лёня впервые попробовал многие продукты, но больше всего ему понравились хрустящие чипсы, которые ел Костя. Единственный минус, который Леня смог заметить в этой жаренной картошке, она была слишком соленой. В деревне туго с солью и ее использовали лишь при готовке большого блюда, способного накормить много людей. Но то, что каждый кусочек картофеля практически сплошь посыпан солью и какими-то приправами, изумляло Лёню. Он также заметил, что после чипсов очень хочется пить и есть, что вообще нерационально с точки зрения экономии продуктов, но всё равно не смог удержаться от того, чтобы взять с собой одну пачку. Помимо этого, они нагрузились различными жестяными банками, в которых чего только не содержалось. Мясо, овощи, грибы, даже каша и супы.
- Изумительно, ты когда-нибудь видела что-то подобное? - спросил Лёня у Оливии, когда Костя им показывал еду, которую они могли бы взять с собой.
- Да, моей семье Центр выделял точно такие же банки с едой. Только на наших банках были этикетки с подписью того, что внутри. А как Костя определяет, что в банке, в уме не приложу.
- Наверное, за годы жизни в этих странных домах он привык. И я не сказал бы, что он глупый, хотя и повёрнутый до ужаса.
- Ему очень досталось... Я даже не знаю, правильно ли мы поступаем, что не берем его с собой.
Вечером того же дня они увидели на горизонте серую полосу. Рельсы. Они тут же поспешили убедиться в этом и уже через несколько мгновений стояли прямо на металлических брусьях, по которым поезд ежемесячно совершал свои дальние путешествия.
Оливия никогда не подходила так близко к рельсам, не говоря уже о том, чтобы опуститься и потрогать их. Холодный металл приятно ласкал кожу, и Оливии хотелось сидеть так вечно, слушая только шум ветра и ощущая всем телом приближающийся поезд.
- Часть дела есть, что дальше? - спросил Лёня скорее сам у себя, чем у Оливии.
Но она все равно ответила ему:
- Будем двигаться на север, в сторону Центра. По пути будет город, о котором говорил Костя, а с артефактом у нас есть возможность поговорить с ними.
- А если они всё равно не захотят нас слушать?
- У нас не остается выбора. Как, впрочем, и всегда. Пока что нам везло.
Лёня бросил на Оливию сначала недоверчивый взгляд, но он тут же сменился восхищением. Он понимал, что сейчас Оливия превращается из весьма робкой девушки, которая и в деревне никогда не выделялась совершенно ничем, кроме своего происхождения, в уверенную леди, которая при этом еще и старше его. Но он не чувствовал ее возраста, словно в какой-то момент она перестала взрослеть и осталась молодой и свежей русоволосой девочкой, слегка робкой, слегка доверчивой, но с металлическим блеском в душе. Этот блеск и манил Лёню к ней.
- Солнце садится за нами, - сказал Лёня, - значит, поворачиваем налево и идем вдоль рельс. Завтра. А сейчас устроимся на ночлег.
Они забрались на лошадей и отошли дальше от железной дороги. Поезд мог промчаться в любое мгновение и кто знает, что военные они предприняли бы, увидев за окнами двух спящих людей и стоящих рядом в полудрёме лошадей.
Под самый рассвет они вновь подошли к железной дороге и пошли на север, надеясь как можно скорее добраться до города. На какой-то период их путь перестал изобиловать опасностями и неожиданными поворотами, они просто шли прямо. День за днём пейзаж не изменялся, только всё та же трава под копытами лошадей, и те же две прямые, связывающие города.