На станции уже собралось порядочное количество народу: представители администрации Инсбурга, семьи, которым не терпелось скорее узнать о строительстве кораблей. Для разглашения этой информации проводилось специальное собрание в актовом зале администрации города. В этот момент здание оцепляли военные Центра, вход разрешался только для горожан, достигших возраста совершеннолетия. Проверка была настолько скрупулезной и тщательной, что иногда отсеивали даже тридцатилетних парней с молодыми лицами.
Наполовину железный, наполовину деревянный поезд остановился перед застывшими в ожидании жителями. Грозная машина приезжала каждый месяц, и многие люди видят ее уже далеко не в первый раз в своей жизни, однако они всё так же застывают при виде этого элемента человеческого могущества.
Поезд состоял из четырех одинаковых по размеру вагонов и локомотива. Первый - административный, где ехал представитель руководства Центра. Второй и третий предназначался для военных и вооружения. В четвертом перевозились товары, которые продавались для жителей городов.
Из переднего вагона вылез человек в сером спортивном костюме. На голове у него красовалась белая кепка, а глаза скрывались под слоем широких темных очков. Он оценивающе взглянул на толпу, затем взмахнул руками, призывая всех встать полукругом. Люди нехотя попятились назад. Мужчина в кепке стал в центр и заговорил:
- Утро доброе, жители Инсбурга. Регулярное собрание состоится через час, а пока что вы можете приобрести товары. Насколько я знаю, Айташ очень старался подобрать в этот раз что-то интересное, - представитель Центра оглядел толпу и ухмыльнулся. - Хотя кого я обманываю, всё как обычно. Встретимся через час.
Ставни товарного вагона растворились и на порог вышел невысокий упитанный человек. Он поправил шапку-ушанку, сползшую ему на лоб, и сухо поприветствовал покупателей.
Первым к нему подошла молодая девушка с аккуратными рыжими волосами.
- Доброе утро, Турок. - Сказала она. - Как у вас дела с нитками и иглами? Деревянными, разумеется.
Айташ Айгум, которого все называли просто Турком, чтобы лишний раз не коверкать язык, несколько секунд сверлил Екатерину, начальницу ткацкой фабрики, угрюмым взглядом, после чего без особой охоты развернулся и отправился вглубь вагона.
- Ослина, - пожаловалась девушка вслух, но ни к кому не обращаясь.
Однако стоявший рядом с ней мужчина попросил её не выражаться.
- Не к вам обращаюсь, господин, - сказала она, сделав особую интонацию на последнем слове.
- Мадам, будьте скромнее, - сказал мужчина.
- Простите, ваше величество, вас спросить забыла.
В этот момент из вагона вынырнул Турок с двумя рулонами белых нитей в одной руке и коробком с иглами в другой.
- Тридцать шесть долларов.
- Сколько? - глаза Екатерины вспыхнули. - Еще в прошлый приезд ты давал мне в два раза больше за десятку! Скотина, брехать удумал? Да я весь ваш поезд разнесу!
С последними словами из соседнего вагона выбежали три человека в амуниции: каски, бронежилеты, наколенники. Они схватили Екатерину и с силой втолкнули в третий вагон. Никто даже не успел сообразить, что произошло.
- А вам чего? - спросил Айташ у притихшего мужчины.
- У меня дочь умирает, мне нужны лекарства.
- Что подхватила?
- Сложно сказать, но, насколько понимает наш местный врач, это столбняк. Ночью Кристине стало очень плохо, у нее буквально каждая мышца содрогается...
- Вот давай только без подробностей, договорились? - прервал Сергея Турок. - Сыворотка от столбняка, так?
- Да.
Айташ вновь ушел вглубь вагона. Вернувшись, он нес в руках пустой шприц и склянку с прозрачной жидкостью.
- Сто долларов, - сказал он.
- Сто... - глухо повторил Сергей. - У меня есть только восемьдесят, это все семейные сбережения...
- Сочувствую. Что-нибудь еще?
Сергей хотел еще что-то добавить или попытаться сбить цену, но лишь заметил на себе гневный взгляд вооруженного бойца, проходящего рядом.
- Нет, ничего, - сказал он, развернулся и зашагал в сторону города. На самом деле у него было около двадцати долларов, а всё остальное он собрал с соседей и друзей.
И мне все равно не хватило... - подумал он.
Его сердце падало в пропасть, а глаза в едва различимый ручей страха.
- Захар! - Лена, надрываясь, кричала в сторону открытой двери. Через мгновение мальчишка вбежал, держа в руке тазик с горячей водой.
Мать окунула в воду серую тряпку и положила на лоб Кристины, беспомощно лежавшей на нижней койке. Лицо у нее краснело, почти каждая мышца то и дело вздрагивала, заставляя Елену каждый раз трястись от уколов страха.