- Думаю, стоит поговорить с ним, - сказала Захар.
Михаил кивнул и продолжил осторожно переворачивать страницы папки, изучая ее содержимое. Те же бумаги с теми же данными. Точно такие же сложно различимые фотографии, точно такие же интервью. Но больше всего Михаила удивил файл, в который вложены рисунки, сделанные, судя по всему, из красной краски под видом крови. Там было несколько рисунков герба общины, но остальные разительно отличались. Где-то нарисованы животные, где-то деревья, где-то просто написано чье-то имя.
- Он знает не просто о тайных подпольях, - изрёк Михаил, когда Захар уже встал с места и собирался идти в последний вагон, - он знает о всех людях во всех городах, которые хотя бы задумываются о том, что им что-то не нравится. Не понимаю, как это возможно, но Дмитрий знает куда больше, чем весь остальной Центр. Либо же за ним кто-то стоит.
- Поэтому, - сказал Захар, уже приоткрывая дверь, - я пошел к нему.
Захар вышел из административного вагон, в котором и находился кабинет Дмитрия, и оказался в одном из двух военных вагонов. Здесь расположились просто полчища людей, буквально каждый сантиметр пространства занимала чья-то конечность, либо ящик с продуктами, либо винтовка.
Когда Захар вошел, все тут же начали кричать одобрительные возгласы. Люди настроены как никогда.
- За Инсбург!
- За Поколение!
- Мы не дадим им так просто умчаться!
Захар улыбался, шел вдоль рядов его подопечных, а теперь еще и собратьев по оружию, и отвечал на желания пожать руку градоначальнику или просто похлопать по плечу. Захар не мог понять, почему люди вообще настолько рвались на Поколение. Казалось бы, у них будет свобода, появится возможность строить свое общество, но они не собирались, как сказал Михаил: «строить мир на обломках старого». Они хотели уйти ближе к звездам.
Хотя они должны понимать, что вряд ли достигнут их, - думал Захар. - Они примерно помнят то, что я рассказывал еще будучи ребёнком. Все слышали про анабиоз, но все также слышали, что не каждый может впасть в него. Неужели их не раздирает это двоякое чувство?
Захар прошел первый военный вагон и вошел во второй. Там развернулась та же картина: множество людей, сложившихся кое-как в тесном пространстве.
Именно здесь, - думал Захар, - я провел две ночи, ставшие поворотными в моей жизни. Здесь я впервые общался с Оливией, здесь я понял, что мне всегда было и будет к чему стремиться. Поколение... Как же мало у нас шансов против Центра.
Люди хлопали, вторили Туполеву, что они готовы провозгласить его создателем Поколения, когда они на него взойдут, а Михаила, Лестера и даже Ренье, оставшегося в Инсбурге, сделать почётными жителями корабля. Захар улыбался и поддакивал всяческим идеям, возникавшим здесь в разгоряченных головах людей. Он не воспринимал их всерьез, но был рад такому настроению - это гораздо лучше, нежели бы сейчас люди сидели в собственных мыслях и загоняли себя в дебри страха.
Наконец, Захар вышел из окруживших его почитателей в небольшой тамбур между вагонами. Там стояло двое человек с автоматом наперевес.
- Внутри тихо? - осведомился Захар.
Но одновременно с его словами из последнего вагона донесся шум: солдаты Центра начали кричать и бить по двери, около которой стоял Захар. Один из охранников ударил прикладом по двери, чтобы привлечь их внимание, и крикнул:
- Эй вы, там! Заткнулись!
Но крики только усилились, а стук не прекратился ни на мгновение.
- Заткнулись и сказали, что у вас происходит внятно, иначе будете гнить там! - крикнул второй охранник.
- Вы будто всю жизнь охранниками работаете, - сказал Захар, усмехнувшись.
- В шахте и не таким приходилось заниматься, - ответили они практически звучным хором.
Наконец, бунтующие немного угомонились и раздался голос:
- Дмитрию плохо!
Захара словно поразила молния, он резким движением сорвал засов и открыл вагон. Ему было плевать на крики охраны о том, что это может быть уловка, чтобы выбраться. Нельзя допустить, чтобы с Дмитрием что-то случилось.