Об этом решении уже знали совсем немногие, лишние уши приходилось убирать. Я вижу в твоих глазах застывший вопрос: «зачем?». Во-первых, это был шанс кому-то из вас попасть на корабль, которым вы и воспользовались. А во-вторых, представь себе путешествие, которое нас скоро ожидает. Можем ли мы посадить на корабль толпу инженеров, психологов и ученых иных областей, разбавив их ничего не смыслящими рабочими? Мы не смогли создать в Центре условия, достаточные для создания умов с разносторонним, а не однобоким потенциалом. Скажу проще: в Центре нет творческих людей. Это не самое точное определение, потому что я имею в виду нечто более обширное, более глобальное. Я не знаю, почему нам этого не удавалось. Мы давали им холсты, краски, книги, что угодно, но нет! Они рвались строить Поколение, хотели стать полезными! Работа исказила их сознание настолько, что творчество будто бы вылетело из генов!
Нам нужны были мыслящие люди. Но при этом, мы не могли взять их просто так, это превратило бы их в рабов Поколения, которые бы в последствии стали бы такими же твердолобыми всезнайками. А знаешь, из-за чего лучше всего люди становятся художниками, писателями? Война. Вспомни историю. Во времена воин всегда появляются поэты и музыканты, создающие военное искусство. Люди боготворят войну и воспевают ей оды. Только так можно создать настоящий мыслящий слой населения.
И раз уж мы начали столь откровенный разговор, то вспомни на секунду детство. Ведь раньше мы строили множество кораблей. А потом к вам приезжает Дмитрий и говорит, что корабль один. Каких-то двадцать-тридцать лет назад Центр был гораздо сильнее, но без творчества и мысли человек будет мертвецом. Так и мы медленно умирали.
Поэтому сейчас перед зданием Центра стоите именно вы, - на этом Оливер закончил свою речь и перевел дыхание.
Захар не мог проронить ни слова. Вся его жизнь была практически расписана по полочкам, а осознание этого факта начало его угнетать. Он думал, что и его страсть к космосу оказалась навеянной Центром.
- Нет, Захар, - ответил Руссо на вопрос, который Туполев еще не успел озвучить, - мы не изменяли твой ход мыслей, мы выбрали тебя из твоих сверстников. Если бы кто-то другой ночами вглядывался в роящиеся звезды, то он бы сейчас сидел передо мной. А так, им оказался именно ты.
Обратная дорога показалась для Захара очень напряженной. Он думал обо всем, что сказал Оливер, пытаясь это грамотно уместить в своей голове. Перед Захаром лился ворох мыслей, которые не становились ничем конкретным. Он пытался отбросить их и просто смотреть на дорогу, которая уже подсвечивалась светом восходящего Солнца, но и это ему не удавалось. Он вновь вспоминал то Лестера, то детей, ставших его друзьями по пути в Центр, то все произошедшие в его жизни события. Он думал о Крупене, который всё же решил остаться в Инсбурге, обо всех людях, с которыми он добрался до Центра.
Когда Захар уже собирался выходить от Оливера, тот вновь окликнул его и сказал:
- Не забудьте взять артефакт на корабль, Дикие же не зря его когда-то выкрали и сохранили в непростое для Центра время.
- Что старик тебе сказал? - спросил кто-то из ополченцев, сидевших на задних сидениях, когда они были уже на половине пути к зданию Центра. Захар ничего еще никому не рассказал, да и не так много он хотел сейчас передать.
- Их осталось очень немного из-за бунта, а после этой быстротечной войны - еще меньше. Теперь все, кто остался, попадут на корабль. На этом мы и сошлись. Больше не должно быть крови.
- Это правильно, - поддакнул другой ополченец, - нам нужны будут люди, которые смогут управлять этой огромной штуковиной.
Совсем скоро они подъехали к той небольшой заставе, которую Михаил поручил создать Захару. Люди всё так же лежали с оружием, готовясь в любую минуту отразить атаку многочисленных сил противника, которые, как все думали, засели где-то рядом с кораблем.