- Захар знает о нашем собрании в подвале дома Ескали.
- Вот как, - аккуратно проговорил Лестер. - Что же знает наш смышлёный паренёк?
- Он услышал как... - начал говорить Сергей, но Лестер прервал, сказав:
- Дай поговорить двум взрослым людям, хорошо?
Сергей замолчал. Он встал со стула и отошел к двери, оперевшись на стену рядом с ней. Он бы вышел, но сейчас решалась судьба его сына и он не мог оставить его одного.
- Захар, - сказал Лестер, - рассказывай, что знаешь, а я уж постараюсь ответить на твои вопросы. Идет?
- Да, господин мэр.
- Нет-нет-нет, следующие несколько часов я для тебя Лестер. А может, и следующие годы...
Захар вновь пересказал все, что он сказал Сергею раньше и, может быть, даже больше. Лестеру пришлось отменить визиты министров, других управленцев, начальника одной из шахт, посещения горожан; сейчас будущее общины зависело от разговора с тринадцатилетним жителем Инсбурга. Если ему суждено узнать о подполье Инсбурга и других городов, то пусть уж из уст Лестера и собственного отца: быть может потом это сыграет роль и он не расскажет об общине где не следует.
Разговор продолжался весьма долго: сначала мальчик рассказывал в подробностях то, что ему удалось услышать на собрании, а потом слово взял Лестер. Он говорил речь, которую уже выучил наизусть и которую слышала половина из членов общины, как Роза совсем недавно. Захар вскидывал брови, насвистывал и совсем как взрослый следил за словами градоначальника, в данный момент выполнявшего роль председателя общины.
В уме Лестер уже прикидывал, как сложно будет всё объяснить членам общины, какая шумиха может подняться, однако пользу в этом он тоже видел. Ребенок - это кладезь информации, которую другие достать просто не в состоянии. В тяжелые времена нужно принимать тяжелые решения, и если пару лет назад Инсбург вряд ли решился бы на шпионаж с использованием детей, то теперь Лестер проглядывал такой вариант развития событий.
- Корабли в космос!? - вскрикнул Захар.
- Ох... Тебе же тринадцать...
Лестеру пришлось судорожно вспоминать еще и речь, которую каждый месяц рассказывал Дмитрий повзрослевшим жителям Инсбурга. Он помнил восхищенные лица ребят, слушающих о полете к звездам и, наверное, это помогло передать Захару верные эмоции:
- Да-да, эти корабли улетят к вечным огням, найдут там новый дом. Полет будет очень долгим, но это стоит того, чтобы попасть на корабль. Куда они прилетят? Ну, мы находимся на планете, а планета - это...
- Это шар, вращающийся вокруг звезды - Солнца. Я знаю это, господин... Э-э, Лестер. Ближайшая звезда находится от нас примерно в четырех световых годах, а расстояние, например, до Луны всего лишь несколько световых секунд, а...
- Кто тебя всему этому научил?
- Ольга Анатольевна! У нас никто обычно не слушает ее, а я слушаю. Космос, по-моему, очень интересен и я хотел бы стать космонавтом, как Гагарин или Руссо.
- Похвально. Значит, ты понимаешь, что значат эти корабли?
- Ну... Конечно. Чтобы лететь к звездам.
- А зачем, как по-твоему?
- Эм... Ну... Путешествовать?
Лестер улыбнулся, но почти сразу улыбка сошла с его лица и он сказал:
- Боюсь, что нет. Видишь ли...
И вот теперь Лестер смог поведать Захару, почему люди должны улететь. Он приводил мальчику исторические факты, которые Захар хорошо помнил. Лестер рассказал о войнах, о голоде, о том, как люди пошли когда-то против Центра и, как это повлияло на планету. Земля превратилась в безжизненную пустыню с маленькими островками, на которых еще была возможность выращивать еду и жить. Но большая часть планеты покрылась дикой травой, которую нельзя уничтожить. Она растёт везде, не давая всходить никаким посевам, не давая человеку добывать себе пропитание. Учёные изучали траву долгие годы, однако они не нашли в ней чего-то сверхъестественного. Самая обыкновенная трава, которую при этом нельзя вывести никакими пестицидами. И островки жизни, в которых расположились города после войн, не смогут просуществовать очень долго. Людям нужно уходить в космос.
Его слова не произвели на Захара того впечатления, которого он ждал и обоим взрослым, находившимся в кабинете, удалось вздохнуть с облегчением.
Первое время Сергей так и стоял со скрещенными руками около двери, отгоняя посетителей, но потом усталость взяла свое и он снова сел рядом с сыном. Захар же на протяжении всего времени то с восторгом взирал на Лестера, то с отвращением отворачивался, когда речь заходила о войне с Центром или их бесчинствах. О Центре у него давно сложилось не лучшее впечатление, но еще хуже он относился к мысли об убийствах и возможной войне, хотя и понимал, что это, наверное, единственное верное решение.