Но через несколько минут вагон вновь затянула тишина, дети боялись даже думать, не то, чтобы говорить. У многих в головах проносились мысли о том, что им тоже может достаться, если они не будут сидеть тихо.
Только в тот момент, когда поезд вновь тронулся и принялся отбивать привычный ритм, дети разговорились между собой. Несколько раз к Захару кто-то обращался, но он только уклончиво отвечал и глубже зарывался в мягкую подушку. Ему не хотелось общаться с другими, только с Оливией. Но этого ему никак не удавалось, потому что Оливия практически все время спала или разглядывала пейзажи за окном, чем в последствии занимался и Захар.
Наступление ночи для детей означало сон, но Захар только и ждал, когда же Солнце скроется за горизонтом и откроет дорогу к звездам. Уже в вечерних сумерках он высмотрел первые появившиеся звезды, а когда они сплошь усеяли небо, Захар вообще не отрывал взгляд. Он любовался созвездиями, названия которых знал, и старался найти новые на собственное усмотрение.
В вагоне отключили свет, практически все заснули, а Захар все рассматривал светящиеся точки наверху, мечтая попасть туда на Поколении. Пока они ехали в поезде, пока он проходил медицинский осмотр, ему часто доводилось задумываться о том, чем бы он занимался в корабле, как бы он изучал новые миры и о многом другом. Ему грезились открытия мореплавателя. Он хотел бороздить океаны непроглядной тьмы, освещаемой яркими звездами, натыкаться на метеоритные рифы, проходя их при помощи непоколебимой стали Поколения. Сколько планет посетит он, когда попадет на борт судна, сколько открытий сделает.
Когда его глаза уже совсем слипались, а сознание проваливалось в сон, на соседней кровати послышался шорох. Захар не открыл глаза, он уже практически спал, но его что-то коснулось. Он вздрогнул, и ему пришлось поднять сонные веки. Оливия убрала руку и виновато взглянула на Захара искорками зеленых глаз.
- Ты спрашивал, почему не видел меня в поселке... Я живу за городом... И...
- И твой папа - Распределитель? - подхватил Захар.
- Да...
Оливия смутилась, прикрыла лицо простынкой и уже хотела отвернуться, как Захар сказал:
- Я у твоего брата взял банку... Надеюсь, ничего страшного? Я не хотел... Я...
Оливия засмеялась.
- Что? - спросил Захар.
- У нас этих банок - море. Папа просит об этом не говорить никому, но запреты созданы, чтобы их нарушать?
- Я хотел сказать спасибо.
- За что?
- Ну как... Банка металлическая, а недавно приезжал поезд, продававший еду в обмен на металл. Мы поменяли эту баночку на еду...
- Банку на еду? - глаза Оливии расширились, она явно удивилась реплике Захара.
- Да... Такая банка стоила немало, нам дали целых двенадцать яблок и даже немного хлеба.
- Двенадцать яблок...
- Что тебя так удивляет? По глазам вижу, что что-то не так.
- Я привыкла, что яблок у меня полный чулан... Там же и консервы, и хлеб, и грибы, и сладкое...
Захар с минуту глядел в пол. Образ жизни любого человека на Земле, который он создал для себя в голове, разрушался. Он понимал, что возможна совершенно иная жизнь, в которой нет места голоду, нет места рациону, болезням. Он вспомнил Кристину. Его глаза непроизвольно наполнились слезами, и ему пришлось отвернуться в сторону окна: там его ждали спасительные звезды. Они спасали его от нахлынувших мыслей. Несправедливость жестокой жизни добралась даже в вагон поезда.
- Захар? Захар!? - Оливия перешла с шепота на довольно различимый в тишине голос.
- Слышу. Давай завтра поговорим? Спать уже хочется.
Часть 1 / Глава 16
Многим детям это утро показалось одним из лучших за последние годы. Им не нужно идти в поле и косить пшеницу, не нужно учиться, не нужно вышивать пропахшие въевшейся грязью вещи из старых тряпок. Они все, словно маленькие солдатики, сели на кроватях. Дети давно привыкли вставать рано и почти в одно и то же время, потому что выходных выдавалось довольно мало и в головах уже существовал собственный распорядок дня.
Проснувшись, Захар не сразу понял, где он, что он и даже собирался вскочить и ринуться к сторожу Василию, иначе тот опять урежет рацион из-за опоздания. Но протерев глаза, он понял, где находится, однако чувство тревоги от этого только усилилось. Вчера он мечтал стать великим капитаном корабля Поколение, а сейчас он хочет домой, встретить маму и папу, поговорить с ними, разделить маленькие кусочки мяса... Последняя мысль навеяла ему вчерашний разговор с Оливией, Захар слегка поежился, но уже начинал свыкаться с тем, что прямо под носом Инсбурга живет семья, у которой всё есть. Он и раньше думал, что у таких важных людей, как начальник администрации или Судья, есть большие запасы еды, но он замечал их худеющие лица, и в их глазах читалось желание съесть лишнюю порцию жареной свинины. Но Распределителя ему видеть практически не приходилось, и сделать тот же вывод в отношении его он просто не мог. Оказывается, у семьи Распределителя есть еда. Много еды. С этим сложно считаться, когда сам ты чаще всего недоедаешь.