Дом окружала метровая изгородь, посередине которой находилась калитка. Пока что Перевалкин радовался хотя бы тому, что нигде нет металлических деталей экстерьера, иначе он бы ворвался к Распределителю, словно варвар, и разгромил бы половину дома. Металл должен идти в Центр. И в общину. Только туда и туда.
На улицу уже давно опустилась тьма и в окнах был зажжен свет.
Судя по всему, - думал Перевалкин, - керосиновые лампы. Мало у кого в городе они еще есть, Центр перестал продавать керосин, хоть раньше он и стоил довольно недорого. Видимо, кому-то его все-таки привозили.
Викинг одним махом переступил через изгородь и, прижимаясь как можно ниже к земле, двинулся к ближайшему окну. По пути он заметил, что во дворе растет дерево, какого он раньше никогда не видел. На нем громоздились какие-то плоды размером с кулак, но в темноте сложно разглядеть, что именно это висит.
Викинг примостился рядом с окном и аккуратно заглянул внутрь. На столе стояла зажженная керосиновая лампа, но в комнате никого не было.
Так у них еще и много этих ламп, которые, к тому же, даже горят одновременно!
Его поражала обустроенность Распределителя, и ведь никто в городе никогда и не заикался об этом человеке и его семье. Очень редко кто-то мог сказать что-то про Распределителя, существовал такой парадокс, что люди больше боялись говорить про человека, который раздает еду, чем про того, который убивает. Распределитель прыгнул на голову выше Судьи. Оно и верно, связь с Центром - полезная, оказывается, услуга.
Дверь в комнату открылась и внутрь вошел невысокий блондин - Распределитель. Он подошел к большому шкафу и остановился около него, уперев руки в боки. Викинг смог высунуться чуть сильнее, Распределитель стоял спиной к нему. Увидев, что находилось в шкафу, Викинг чуть не упал. На всех полках расставлены стопы книг. Перевалкин не видел не то, чтобы столько литературы, даже столько бумаги за всю сознательную жизнь. Перед ним сейчас находились переписанные мысли сотен людей, тысячи разных судеб сплетались в одном маленьком шкафу. Но Викинга волновали не судьбы, не мысли, не безграничные знания, таящиеся в недрах дома Распределителя, а бумага, которую добыл себе маленький блондин. На этих книгах можно было бы писать собственные записи, которые куда как более важны, нежели мысли давно умерших людей. Можно записывать размеры шахт, рисовать графики и планы раскопки металла и многое другое. Книги могли открыть для этого безграничные возможности, но вот они все лежат в шкафу одной лишь семьи, а один из её членов сейчас стоит и думает, какую бы книжку перечитать в сотый раз.
Перевалкин решил обойти дом, чтобы понять, как подступиться к заветному хранилищу пищи. Он шел вдоль кирпичных стен, ощупывая их, даже слегка принюхиваясь. Запах обожженной некогда глины пьянил Викинга, а прикосновения к слегка шероховатым кирпичикам вселяли в Игоря уверенность в том, что он затеял. Он должен поделиться хотя бы чем-то из этого величественного дома с теми, кто живет там, за степью, в деревянных хлипких коробках.
В другом окне Перевалкин признал кухню. Он долго вглядывался в шкафчики, которые даже имели на себе замысловатые узоры, в стоящую на столе немытую посуду и в желтые стены с рисунками цветов. Комната, усеянная цветами на стенах, такого Перевалкину видеть не приходилось, и он сомневался, что еще когда-нибудь увидит.
Он снял с себя некоторые небрежные тряпки и старательно обмотал ими голову, чтобы остались лишь прорези для глаз. Только после этого, он решил влезть в дом и вновь задумался. В доме есть окна из настоящего стекла, а не из мягкого прозрачного пластика. Открытие за открытием били по Перевалкину, не давая ему приходить в себя.
Пришлось вновь обойти дом, проверяя окна на их надежность. Все они прочно закрыты, и Перевалкин уже отчаялся, думая, что придется врываться с боем, но услышал за углом щелчок и подкрался на цыпочках к источнику звука. Как он и думал, кто-то приоткрыл окно. Оставалось только открыть его полностью и влезть внутрь.
Как только Распределитель вышел из комнаты, а это была гостиная, где находился книжный шкаф, Викинг снял ботинки, чтобы не стучать ими по полу, залез в окно и мигом проскочил в противоположное помещение. Внутри дома комнаты не огораживались дверьми и свет от лампы хорошо проникал туда, куда попал Перевалкин. К тому же, годы работы в самых темных местах под землей дают зрению возможность приспособиться за считанные секунды.