- Еще эти краски... Фиг найдешь же... Да если в деревне узнают, что я трачу краску на это, меня выгонят. Ну и хрен с ним: буду рисовать, узнают они об этом или нет.
Через десять минут он снова кинул кисточку в сторону. Он встал и заложил руки за голову, разглядывая пейзаж внизу. Знакомые поля и деревня, которую он любил всем сердцем. С этого места он видел свою избу, которую соорудил его дед, когда он еще не родился. Сложенные друг на друга брёвна, крепко сжатые между собой канатами. Сверху каркас из досок, на которых раньше наваливалось сено, но сейчас там только сплошное дерево. Такую модернизацию провел уже он, причем совсем недавно. Рядом стояло множество похожих избушек, но в каждой чувствовался собственный дух, потому что все строили себе дома сами. По крайне мере, раньше, когда они только нашли эту долину.
- Лёня? - раздался голос позади.
Он мигом развернулся и увидел перед собой Оливию, сверлящую его искрами своих зеленых глаз-изумрудов.
- Ээ... - только и смог выдавить он из себя.
- Что ты тут делаешь? - спросила она, оглядывая самодельный мольберт, исписанный лист бумаги на нём и палитру с красками, лежащую рядом.
- Я... Рисую. - Лёня понял, что уже нет смысла скрываться.
- В первый раз вижу, чтобы кто-то здесь писал картины. Не жалко краску?
Лёня выругался про себя.
- Ты же знаешь, у моего отца ее много. Я беру у него... Излишки.
- Излишки?
- Ну да. Если я возьму хоть на грамм больше, он это обнаружит и в землю меня закопает.
Оливия улыбнулась.
- И много картин ты уже написал?
- Ни одной. Все они сгорели в камине.
Улыбка сошла с ее лица. Она подошла ближе к исписанному листу и вгляделась. Перед ней возвышались горы, называемые в деревне Вратами, потому что среди них был узкий перевал, ведущий на территорию, контролируемую Центром. Только сильнейшие могли пройти через перевал в одиночку. Толпой он проходился довольно просто, но вот когда туда попадали одинокие путники - шансы сразу становились пятьдесят на пятьдесят. Человек или природа.
- Врата? - спросила Оливия.
- Да.
- Что еще ты рисовал?
- Ничего, только Врата, - Лёня отвернул взгляд в сторону возвышающихся гор.
- Почему?
- Потому что хочу пойти на ту сторону, - он показал пальцем в сторону заснеженных пиков.
- Там хуже, чем здесь.
- Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. И всё-таки, расскажи еще раз, что там. Я пройду испытание и меня смогут взять с собой.
Оливия присела на камень рядом с Лёней и устремила свой взор в сторону гор. Ей грезился Инсбург и моря жухлой травы, находившиеся за Вратами.
- Я мало что помню... - сказала Оливия. - Я была совсем маленькой, когда вы забрали меня. Но уж ту ночь я не забуду никогда.
- Прости нас, - сказал Лёня. Но Оливия слышала эту фразу слишком часто, поэтому просто отмахнулась.
- Почти ничего не могу сказать про Инсбург, он стал для меня чем-то далеким, оставшимся в давнем детстве. Единственное, я хорошо помню наш дом. Мой папа был очень важным человеком в Инсбурге, Распределителем. У нас же совсем не так было с едой, мы не работали сами на себя, мы работали на город. Сеяли, собирали, отдавали всё, а уже потом папа распределял еду между жителями. Так вот, наш дом был очень большим и уютным. Там стояла деревянная и пластиковая мебель, была кухня, туалет, мягкая кровать, и всё это в одном здании. Стены зимой не продувались, кирпич всё-таки гораздо лучше, чем дерево.
Лёня уже сотни раз слышал про дом Оливии, про ее недолгую жизнь в Центре, про то, как детей забрали из Инсбурга и отвезли в Центр, про Захара, о котором она говорила с особым теплом, хотя в последнее время вспоминала его всё реже и реже. Её слова давно остались в его душе, но он хотел слушать ее снова и снова. Каждый раз он мог уловить новую деталь о внешнем мире. Она говорила то же самое, но ее рассказы становились рекой, в которую никак не удавалось войти дважды, вода всегда текла разная.
- ...Но потом этот жуткий эксперимент с фиолетовой жидкостью... - продолжала Оливия.
Она и не заметила, когда Лёня присел рядом с ней и обнял как родную сестру.
Оливия прервала свой рассказ и сказала:
- Я не жалею, что оказалась здесь, с вами. Но я так скучаю по родителям...
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда в зале для голосования оставалось всего несколько человек. Роза рада, что основной этап выборов уже подходит к концу, но впереди была самая тяжелая работа - подсчет голосов. Вся работа общины по выставлению собственного кандидата еще не закончена, потому что сотней бланков еще нельзя сделать абсолютного перевеса, особенно, если за этого человека больше никто не голосовал. Роза должна во время подсчета убрать бланки и положить вместо них другие поддельные так, чтобы Денис при этом ничего не заметил.