Оливия рассказала Косте и про перевал, и про то, как она спасла Лёню. Больше всего Костя восхитился, когда она рассказала про лошадей, на которых они путешествуют. А в конце всей истории Костя вздрогнул и сказал:
- Интересно... Интересно... Но в любом случае тебе повезло больше, чем тем, кто прошел этот злосчастный тест.
- Ты говорил про Энергию-1. Что это такое?
- Это смесь, которая получается внутри тебя, когда тебе вводят порядочную долю сыворотки. После введения жидкости твоя печень начинает ее перерабатывать вместе с кровью и на выходе получается Энергия-1, насколько мне удалось узнать, пока я был там. А потом ее выкачивают из нас и используют по назначению, которое видно из названия. Это к слову о тех вопросах, которые я задавал. Энергия-1 используется как топливо в поезде, во всех машинах, которыми располагает Центр, и будет использоваться как топливо в Поколении. Насколько я знаю, эта переработанная кровь имеет просто сногсшибательные свойства, как топлива. В небольшом количестве оно может прекрасно использоваться даже для зажигалки, которая, впрочем, в таком случае станет практически вечной. Взяв больше, ты сможешь дать пикапу тронуться с места. Еще чуть-чуть и в путь уже двинется поезд. А там и до Поколения недалеко. Тем более, как мимоходом обронил Дмитрий, в космосе нет трения и корабль сможет двигаться с одной скоростью постоянно, нужно лишь придать ему эту скорость, в чем и заключается цель Энергии-1. И отвечаю на один весьма интересный вопрос - Центр создает чистейший корабль поколений и то, что нам рассказывали те врачи - полная чушь. Никаких анабиозов не существует
Ненадолго в комнате воцарилось молчание. Лёня не отводил взгляд от Кости, всё еще считая, что от этого психа можно ожидать чего угодно. То, что Оливия была знакома с ним в далёком детстве, не дает основания, что можно поворачиваться к нему спиной.
К тому же, - думал Лёня, - неизвестно еще, нет ли в квартире оружия. Может, прямо в одном из рукавов этого психопата лежит штык или еще что похуже. Уж тут точно может быть что угодно.
- Что стало с тобой и со всеми, кто остался в Центре? - прервала Оливия паузу.
Костя вздрогнул. Легкая дрожь прошла от макушки до самых пяток, не обойдя стороной ни одной частички тела.
- Это было ужасно, - сказал он и опустил голову вниз.
Часть 2 / Глава 11
Как оказалось, буквально через месяц детей, прошедших тест фиолетовой сывороткой, перевели в общую камеру. Там было больше сотни людей на довольно маленькое пространство. Кроватей не хватало, большинство спало прямо на полу или друг на друге. Таким же скудным у них было и питание, они едва ли не падали в голодные обмороки. Центр приносил им большой общий поддон, на который нагромождалась недоеденная сотрудниками пища. Антисанитария, зловоние, хаос - так Костя характеризовал длительный период своей жизни. Этот барак располагался прямо в том здании, в предбаннике которого тестировали новых детей. Буквально через одну стену и в тот день, когда привели детей из Инсбурга, сидело около пятидесяти детей. Но стены оказались звуконепроницаемыми и никто из прибывавших никогда не слышал, какие стенания могли раздаваться всего в нескольких метрах от них.
Каждого выводили несколько раз в день на «процедуры». Под ними понималось сначала утреннее закачивание фиолетовой жидкости, а во вторую половину дня - ее сбор. Медицинский персонал в Центре работал хорошо в том плане, что они никогда не брали крови, Энергии-1, больше, чем это было возможно. Для Центра главным оставалось, чтобы все были живы. Однако кровь забирали только у тех, кто достиг восемнадцати лет. Таково было указание руководства: они всё еще старались сохранить толику уважения к детям. Забирать кровь у детей казалось для них слишком преступным шагом, хотя они и держали множество людей взаперти в отвратительных условиях. Но при этом, никто ни разу не погиб. Даже болезни не гуляли по баракам, будто Центр нашел все утерянные раньше знания о том, как лечить людей. А может Центр их и вовсе никогда не терял.
Но когда человек достигал двадцати пяти лет, от него избавлялись. Он больше не мог производить Энергию-1. Костю выкинули из Центра уже восемь лет назад. Когда человек достигал двадцати пяти, его просто выставляли за большие ворота Центра и предлагали идти восвояси. Если человек не понял, что от него хотят и пытался вернуться обратно, Центр рассчитывал это как нападение и без предупреждения расстреливал несчастного. Многие так пали прямо перед стенами. Кто-то делал это специально, потому что не видел иного выхода, а кто-то от страха, желая вернуться обратно хотя бы в эту грязную камеру, в которой были проведены долгие годы жизни. Практически вся жизнь.